А если, значит, Адалка так же прикончит Ирошку, то дар уже к ней перейдет. Вот и пришла с пирожками и словами сахарными.

А в пирожках волчья ягода была.

Ирошка их есть-то не стала. И не потому что неладное почуяла, а просто стряпуха из Адалки – что дровосек из кобылы. Нагрубила ей Ирошка, что уж. А как не нагрубить?! Бранью покрыла, пирожки ее в пыль выбросила и велела топать куда подальше, пока в лягушку не обратили.

Ну Адалка на нее с кулаками и набросилась. А Ирошка сдачи дала. Толкнула. Адалка кувырк – и головой ударилась. Ирошке она в пещере не нужна была, а и тащить ее до дому не хотелось, козу драную. Она до деревни сбегала, там и передала, что Адалка у нее, идти не может, пусть родные придут, заберут.

И назад побежала. А там Адалка уже в себя пришла. В вещах Ирошкиных рылась.

Снова подрались, конечно. Адалка за нож схватилась. А Ирошка... она сама толком не поняла, как у нее вышло то, что вышло. Стихийно как-то, против собственной воли.

Ну а дальше Ульганд уже сам все видел.

После привала они преодолели еще вспашек двадцать. На этот раз Ульганд не стал привязывать Ирошку к седлу и даже позволил часть пути проехать верхом. Дорога впереди еще долгая, будет плохо, если ведьма стопчет ноги в самом начале.

Когда они встали на ночлег в тихой лощине, Ирошка насмешливо сказала:

- И ты только не думай, что этот ошейник не даст мне колдовать. С ним труднее, конечно, но я и так сумею превратить тебя в лягушку.

- В таком случае отчего же ты этого все еще не сделала? – осведомился Ульганд, разводя костер.

- А не хочу. Могу, но не хочу.

Рыцарь немного помолчал. Глаза ведьмы были хитрыми, на губах змеилась усмешка.

- В таком случае ошейник можно и снять? – предположил Ульганд. – Раз уж от этого ничего не изменится.

- Можно и снять... – пожала плечами Ирошка. – Он почти бесполезный, правда.

- Но лучше все-таки не снимать, - подытожил Ульганд. – И, наверное, лучше будет на ночь снова вас связать, сударыня.

- Не титулуйте меня так, сэр рыцарь, - язвительно сказала Ирошка. – Я не просто крестьянская девка, я ношу ведьминский пояс.

- Какой еще пояс?.. – не понял Ульганд.

- Воображаемый. Он как рыцарский, только его не видно.

- И как же правильно тебя титуловать?

- Мэтресс Таль. Чечевица сварилась?

Уплетая вареные бобы, ведьма сказала:

- А не веришь ты мне зря. Я в любой момент могу скрыться. Так что можешь меня и не связывать. Ни к чему это.

Но Ульганд все равно связал ведьму. Не слишком туго, но скрутил ей запястья и привязал к дереву. Хотел еще и кляп воткнуть, но сжалился.

А наутро под деревом не оказалось никакой девушки. Только спутанный ворох веревок и свернувшаяся клубком змея. При виде Ульганда она подняла треугольную голову и зашипела.

- Мэтресс Ирошка, вернитесь в свой истинный облик, или я отрублю вам голову! – гневно воскликнул рыцарь.

- Сэр рыцарь, с кем вы там разговариваете? – донеслось сзади.

- Ни с кем, - ответил Ульганд, смущенно убирая меч в ножны.

Ведьма нарвала орехов. Она каким-то образом сумела освободиться, но не сбежала. Ошейник по-прежнему был на ее шее.

- Почему ты все еще здесь? – с подозрением спросил Ульганд.

- Ключ от ошейника у тебя, - ответила Ирошка. – Куда я пойду в этой штуке?

Ульганд внимательно посмотрел на нее. Потом на землю рядом с собой.

Там валялась ветка. Увесистая, с узловатым комелем. Настоящая дубинка.

- Что? – тоже посмотрела на ветку ведьма.

Ульганд мазнул взглядом по примятой траве. Судя по следам, Ирошка всю ночь каталась и дергалась, но узел распутала только под утро. Убежала в лес... вернулась с тяжелой веткой... постояла неподалеку от спящего рыцаря... потом бросила ветку и снова ушла.

Она либо побоялась, что не сумеет ударить достаточно сильно, либо сжалилась.

Ульганд не стал спрашивать.

- А говоришь, ошейник не действует, - сказал он, отламывая ей кусок хлеба.

- Да он почти не ощущается, - фыркнула Ирошка. – Просто тяжелый. А колдовать я могу по-прежнему.

- Докажи.

- Не буду я ничего доказывать. Нашел скомороха.

- Значит, ошейник все-таки работает. Колдовать ты с ним не можешь. Брехать можешь, а колдовать не можешь.

- Продолжай так думать.

Теперь они коротали путь беседой. А на следующем привале Ульганд не стал связывать пленницу. Та и без этого казалась совсем измученной. Они остановились у реки, и рыцарь позволил девушке промыть раны, да и вообще очистить себя от грязи. Она изрядно в этом нуждалась.

Умытая, Ирошка стала почти хорошенькой. Простое деревенское личико, но свежее, с правильными чертами. В зеленых глазах плясали ехидные бушуки.

- Как ты стал рыцарем? – спросила она, когда сэр Ульганд принес подстреленного на охоте зайца.

- Как и все, - пожал плечами тот. – Я сын рыцаря и внук рыцаря. Мой род очень древний. Двенадцати лет от роду я стал пажом, в пятнадцать – оруженосцем, а в девятнадцать меня опоясали мечом и нарекли сэром Ульгандом. И вот я уже шестой год служу его королевскому величеству.

- Охотясь на ведьм?

- Ты моя первая ведьма.

- Наверное, я должна быть польщена, - ядовито произнесла Ирошка.

- Зато я дважды побеждал великанов и трижды – виверн, - зачем-то сказал Ульганд.

- Хвастаешься?

- Нет! Я... рыцарю никогда не должно хвастаться, это один из семи главных грехов!

- А остальные какие?

- Тщеславие, зависть, ненависть, гнев, алчность, хвастливость и сладострастие.

- А тебе не кажется, что тщеславие и хвастливость – это почти одно и то же? Хвастливость – частный случай тщеславия, разве нет?

- Это не я придумывал, - насупился Ульганд. – Так сказано в рыцарском кодексе.

Он принялся ожесточенно сдирать шкуру с зайца. Ирошка подлезла поближе и пристально наблюдала за процессом. В животе у нее чуть слышно заурчало.

Свежего мяса они оба не ели уже давно.

- Поделишься? – с надеждой спросила ведьма.

Рыцарь молча сунул ей котелок. Ирошка сбегала за водой, заодно наполнив опустевшую за день флягу, и стала помогать потрошить зайца.

- Лучше бы сначала замариновать, - вздохнул Ульганд. – Если замочить зайца в молоке или вине, мясо становится нежным и перестает пахнуть. В замке моего отца подавали изумительную зайчатину под чесночным соусом...

- Давай просто потушим, - предложила Ирошка. – С чечевицей. Я не капризная, мне и пахнущее сойдет.