мой, и я.

Мы не мылись уже две недели,

непонятно где грязь, где загар

Мы отвыкли от женщин и мягкой постели,

и почти (Боже мой!) от сигар.

Припев

Палец стальной и в патронах кордит,

труп вора оплачет семья.

Пара ковбоев в засаде сидит -

Джим, верный друг мой, и я

Вот и скачут по степи ковбои.

Мы всегда друг за друга стеной,

и нас всегда обязательно двое:

я и кто-нибудь верный со мной

Припев

Может я в жизни не встречусь с тобой,

но чтобы набить твой живот

в прериях диких отважный ковбой

стейк длиннохвостый пасет.

Мы с койотом на пару повоем

Про заботы и беды свои

И про то, как тоскливо порой быть ковбоем

без жены, без детей, без семьи

Припев

***

Песенка под бедуинский кофе

А в пустыне тишина

как басóвая струна.

Молчалива и массивна,

но всегда напряжена.

Свет костра очертит круг

за которым гаснет звук.

Чуть дрожа ползет по небу

бледно желтый лунный жук.

Но закипает старый чайник на углях

и проступают в небе грозди звездных блях,

и искор блёстки вверх вздымаются в дыму.

В пустыне мне совсем не скучно одному.

Зачем же в душных городах,

где теснота и вонь и страх,

мы жизнь свою сжигаем в прах?

И по веленью по чьему?

Я не пойму.

Дым взлетает вверх, космат,

горький кофе аромат

расползётся по округе,

пробирая до гонад.

Кофе чёрен, что смола,

от костра волна тепла,

и веселым хороводом

мысли кружат, как юла.

Про то, что подводить черту уже пора,

про день, бессмысленно потраченный вчера,

и про природу, что бывает так щедра,

про диких предков, что сидели у костра.

Про столь привычный нам комфорт,

что толстозад и толстоморд.

Пусть городок мой не курорт…

Но кто ж уходит от добра?

Нет. Чур-чура!

Потревожена струна,

тишина искажена.

Вдалеке гудят машины.

Я расслабился сполна.

А потом бреду сквозь ночь

из моей пустыни прочь:

старичку к комфорту тягу

невозможно превозмочь:

к надежно защищающей меня стене,

к подушке мягонькой и чистой простыне,

К большому миру в мониторовом окне.

и к философской бесполезной болтовне,

И греют душу, тешат глаз

мазган, и душ, и унитаз,

и электричество и газ,

Но дух пустыни вновь ко мне

придет во сне.

***

Снежный романс

Было время ретивóе,

и всего хотелось вдвое,

мир прозрачным был и чистым, как ручей.

Страсть в угаре, блажь в запое,

словно зеркало кривое

оказалось: я уже совсем ничей.

Лицедеи и милашки,

однодневки, девки, пташки,

и любовь моя прекрасна, как заря.

Развеселая компашка

и всегда в баклажке бражка.

А душа была расточена зазря.

Зелена

молодость доверчиво-наивна

А весна

ждет что дружба и любовь взаимны.

Только все обман, в голове туман,

а в степи буран.

Снег, снег, снег.

Было время, — словно сказка.

Колесом кружились краски

и писал я золотые купола.

Было время, были ласки,

хмель, веселье, песни, пляски.

А сегодня степь кругом белым-бела.

Что хмельное да благое,

Где ж то небо голубое?

Только мутное щербатое стекло.

Сто сугробов за судьбою

словно бесов чехардою

словно злою ворожбою намело.

Колесом.

Жизнь катилась колесом по крышам.

Невесом,

Падал снег невидим и неслышим

Белой пеленой, ранней сединой

Мертвой тишиной.

Снег, снег, снег.

Ни друзей былых, ни хаты,

да глаза подслеповаты.

Ни художник, ни поэт, ни музыкант.

Видно бесы били в бубен

Забубён, пропит, загублен

никому уже не нужен мой талант.

Сам собою облапошен,

как метелью запорошен.

Жизнь уныла и постыла без крыла

Прах все радости былые,

хоть простые хоть святые.

Только где ж вы, золотые купола?

Навсегда

укатали Сивку крутогоры.

Холода.

Белый снег да на стекле узоры.

Ватой и стеной, марью обложной,

белой пеленой.

Снег, снег, снег.

***

Мамина колыбельная

Манит мир сверканием огней,

каждый шаг и миг всё интересней.

Но поверь мне, в мире нет важней

спетой мамой колыбельной песни.

Ночь, и детский крик в ночной тиши,

а для сна не вырвать и минутку…

Мама отдавала часть души

пестуя неспящюю малютку.

Хоть кружилась голова без сна,

сбившуюся подтянув пеленку,

пела колыбельную она

чтобы слаще с ней спалось ребенку.

Тянутся тропинками года

мы по ним уходим прочь из детства

Только нам от детства никуда

даже в зрелом возрасте не деться

И куда бы ни пришлось свернуть,

и куда бы ни пошли мы прямо,

будут помогать нам то'рить путь

песни, что когда-то пела мама.

***

Колыбельная для внука

Спи мой мальчик, спи мой сладкий,

будет ночь длинна.

К изголовию кроватки

спустится луна.

Засыпает даже воздух,

реки и земля.

И звенят в зените звезды

звонче хрусталя.

Но прислушайся- услышишь

сквозь хрустальный звон:

в мягких тапочках по крышам

тихо бродит сон.

Спи мой милый, спи курносый,

время не пришло.

Жизнь еще задаст вопросы

про Добро и Зло.

Не на все ее загадки

ты ответ найдешь.

А пока что спи, мой сладкий,

так быстрей растешь.

Как счастливым жить на этой

лучшей из планет

нам не даст пока ответа

даже Интернет.

Ты отыщешь, пусть не сразу

к счастью путь простой.

Спи пока, мой сероглазый,

спи, мой золотой.

Годы мчат быстрее звука

охнуть не успеть -

колыбельную для внука

сам ты будешь петь.

***

Сонная песенка

Когда багровый солнца круг

сползет за горизонт,

и вечер — друг над нами вдруг

раскроет черный зонт,

зажгутся окон огоньки,

а сверху, как печать

луна и звезды- светлячки,

чтоб нам не заскучать,

Из дальних странствий в этот час

вернется добрый гном.

Он знает нас и все про нас.

Он входит в каждый дом.

Слетает, словно пух, легко

садиться на кровать,

и тихо шепчет на ушко

волшебные слова.

Из дальних стран он сны принес

для каждого из нас:

в них хитрый кот и верный пес,

и страшный Барабас.

Тот гном несет тебе и мне,

волшебную тетрадь,

чтоб нас по ней учить во сне

мечтать, любить, летать.

Он будет сказки нам плести

пока продлиться ночь.

А солнца первые лучи

его прогонят прочь.

Спешит за сказками слетать

в далекую стану.

Чтоб нам их ночью рассказать

когда зажгут луну.

Из ночи в ночь, из века в век

как сон и свет луны -