Из тени дерева выделилось темное пятно и поплыло вперед. Женщина прижала руку к груди.

— Что с тобой, сестра? — произнес голос. — Я напугала тебя?

На место страха пришел гнев, к женщине вернулось дыхание.

— Конечно, ты напугала меня, Шемаль. Не сомневаюсь, что этого ты и хотела.

Тень приблизилась, превратившись в изящную женскую фигуру. Иногда в свете луны были видны крошечные пятнышки мертвенно-бледной кожи, но большую ее часть скрывала ночь. Уголок рта приподнялся в улыбке.

— Не будь строга со мной, дорогуша. Разве все идет не так, как я обещала?

Женщина сжала пальцами накидку.

— Я все равно не понимаю, почему она должна оставаться Матроной?

— Ах ты, ах ты! — фыркнула другая. — Не все сразу, сестра. Не будь такой жадной. Большие перемены требуют долгого времени. Теперь скажи мне, как там остальные? Как там этот еле передвигающий ноги бард и та стерва с юга?

Несмотря на свою злость, женщина улыбнулась.

— Они покидают Ар-Толор. Насколько я понимаю, она получила недобрую весть из Тарраса. Она отправляется поутру, он будет сопровождать ее.

— Отлично, — промолвила тень. — Как же я ненавижу, когда она где-нибудь рядом со мной. Тогда приходится заботиться о том, чтобы она не почувствовала мое присутствие. Может, она и ограниченная, но обладает возможностями, которые никак нельзя недооценивать. Хорошо, что они уезжают. Хотя за ними все равно нужно присматривать.

— Как?

— Разве две ваши сестры не поддерживают с ними хорошие отношения?

Губы златовласой колдуньи искривились в улыбке.

— Им вряд ли можно доверять. Они оказались среди тех, кто вступил в узор в последнюю очередь.

— И все-таки они вплели свои нити в узор, как и ты. Именно они и должны поехать, потому что близки к Мелиндоре и Фолкену. И к нему тоже.

Колдунья, не успев подумать, выдохнула слово:

— Разбиватель Рун.

В темноте сверкнули суровые бесцветные глаза. Женщина снова содрогнулась. Как же она ненавидит сырой воздух!..

— Не понимаю… Если они так близки ему, разве они в конце концов не предадут нас?

В ответ прозвучал резкий, неприятный смех.

— Мне кажется, тебе еще многому нужно научиться, сестра. Нельзя предать того, кого презираешь. Можно лишь предать того, кого любишь.

Женщина кивнула, далеко не убежденная. Однако другого пути она все равно не видела.

— Как же мне устроить, чтобы они сопровождали Сребролунную и Черную Руку?

— Попроси свою дражайшую Матрону послать их с ними. Она не сможет отказаться от твоего совета. Только не теперь.

Женщина улыбнулась. Иволейне придется прислушаться к ней. Этого требовал узор. Оставалось решить еще один маленький вопрос.

— А что с мальчиком?

Она не видела, но каким-то образом ощутила улыбку под покровами тени.

— Занимайся чем угодно, только не мальчиком. Я сама присмотрю за ним. И когда наступит подходящий момент, я познакомлюсь с ним.

— А потом?

— А потом он поведет нас в битву против воинов Ватриса, и с ним во главе мы разгромим их всех. — Изящная ладонь сжалась в кулак. — Такова его судьба — ведьмак-мужчина, первый за целое столетие, чистокровный, могучий, как любая из твоих сестер. Даже сильнее их, кроме одной. Я не тебя имею в виду, сестра.

Вздрогнув, женщина пропустила мимо ушей это неуважительное замечание. Да, своего положения она достигла не за счет способности обращаться с Даром. Холод внутри нее сменился теплотой. Наконец-то это происходит. После стольких лет намеков и обещаний, ожиданий на краю, в то время как остальные стояли в центре, это действительно происходит.

— Теперь я оставлю тебя. — Женщина хотела поскорее покончить с этим разговором. Она знала, что нуждается в Шемаль, но не любила ее. Хотя бы потому, что та всегда появлялась из тени.

— Подожди, — остановила ее собеседница. — Есть и другое. Последние дни я ощущаю что-то… что-то странное. Ослабление материи, что связывает все воедино. Ты почувствовала?

Женщина нахмурилась и покачала головой.

— Зря я спросила тебя, — молвила тень. — Разумеется, твоя сила слишком слаба… Если что-нибудь узнаешь, немедленно сообщи мне.

— Конечно, — ответила златовласая колдунья, и снова в ее груди возникло раздражение. Зачем Шемаль постоянно насмехается над ее способностью обращаться с Даром? Говорят, однорукая коротышка — самая сильная из них, а что хорошего она от этого получила, несчастная уродина? Существуют и иные, более мощные виды силы.

Воздух бледнел, приобретая серебристый оттенок. Тьма рассеивалась. Светало.

— Мне нужно идти, — промолвила та, что была окутана тенью.

— Когда мы снова поговорим?

— Скоро.

Послышалось шуршание, и женщина поняла, что осталась одна. К тому времени, как она достигла входа в центральную башню, солнце уже вставало над горизонтом.

Стражник у ворот учтиво поклонился ей.

— Доброе утро, миледи. Совершали раннюю прогулку? Сегодня прекрасное утро. Хороший будет денек.

Улыбка коснулась ее губ.

— Да, — ответила Лиэндра и шагнула в двери замка. — Хороший.

Доктор Грейс Беккет словно привидение проплывала по стерильным, вымытым до блеска коридорам Денверского мемориального госпиталя и молилась богам иного мира, чтобы никто не узнал ее. Если ее кто-нибудь увидит — любой, кто помнит лицо Грейс или события прошлого октября, — все будет кончено в мгновение ока.

Она натянула белый халат, который стащила из раздевалки отделения неотложной помощи — в надежде, что он скроет потертые джинсы и свитер, купленные на распродаже поношенных вещей. Возможно, высокий рост и костлявость хороши для супермоделей и актрис, но в этот момент Грейс меньше всего хотела выделяться. Она нашла сломанный стетоскоп, закинутый кем-то на полку, и повесила его на шею. На какое-то время сработает, пока кто-нибудь не попросит ее прослушать шумы в легких.

Грейс нажала красную кнопку и, когда со свистом раскрылись двери из нержавеющей стали, быстро проскользнула в переднюю с пастельно-персиковыми стенами. В воздухе разносился свист аппаратов искусственного дыхания, словно гриф-стервятник махал своими крыльями.

Держись, Бельтан. Я уже иду.

Но слова не достигли цели. Даже если бы Грейс и смогла послать их по длинным тонким запачканным лохмотьям Паутины жизни, что существовали в этом городе, Бельтан все равно не услышал бы их.