— И вы отчитали его за это?

— Он показал себя настоящим зверем. Да, я упрекнул его. А затем Фулгрим сказал мне…

— Сказал что?

Дорн закрыл глаза:

— Фениксиец рассказал мне о том, в чем признался ему Курц: судороги и припадки, которые преследовали Конрада со времен его детства на Нострамо. Видения. Курц говорил, что видел Галактику в огне, видел, как наследие Императора повержено в прах, как Астартес сражаются с Астартес… Все это было ложью, оскорблением нашего дела!

— И вы предъявили Курцу обвинение?

— Да, и он напал на меня. Думаю, он убил бы меня. Он сумасшедший. Вот почему, устав от его немыслимой кровожадности, мы изгнали его. Вот почему он сжег свой родной мир и увел Повелителей Ночи туда, где не светят звезды.

Малькадор кивнул, продолжая раскладывать карты:

— Рогал, Курц и есть то, чего вы на самом деле боитесь, потому что он — само воплощение ужаса. Ни один из примархов, кроме Курца, не превратил страх в главное свое оружие, доведенное до совершенства. Вы не боитесь Хоруса и его полоумных мятежников. Вас пугает то, что выступает на их стороне, ужас, который шагает рядом с бунтовщиками.

Дорн откинулся в кресле и выдохнул:

— Он преследовал меня. Признаюсь: все это время Курц преследовал меня.

— Потому что он был прав. Его видения оказались истинными. Он видел приход Ереси. Вы боитесь правды. И сожалеете, что не прислушались к нему.

Дорн взглянул на карты, разложенные на столе:

— А вы, Сигиллит, верите этим гаданиям?

— Давайте посмотрим, — ответил Малькадор.

Одну за другой он перевернул карты: Луна, Мученик и Монстр, Темный Король наискось от Императора.

И последняя карта: Башня Молний.

Дорн застонал:

— Крепость, разбитая молнией. Дворец, дотла сожженный небесным огнем. С меня хватит.

— У этой карты много значений, — возразил Малькадор. — Подобно карте Смерти, она далеко не столь очевидна, как кажется. В ульях Северной Мерики она символизирует крутой поворот судьбы. Для племен Франка и Тали — это знание или свершение, добытое через жертву. Если угодно, проблеск высшей воли, которая переворачивает знакомый нам мир вверх тормашками, но взамен приносит другой, величайший дар.

— Темный Король лег наискось от Императора, — указал Дорн.

Малькадор фыркнул:

— Я бы не назвал это точной наукой, дружище.

Они пробились через мощные фортификации Халдвани и Шигадзе. Небо пылало огнем. Несмотря на бомбардировки с орбитальных платформ и постоянные рейды «Грозовых ястребов» и «Элоквингов», легионы предателей продвигались вверх по Брахмапутре, вдоль дельты реки Карнали. Огненный шторм охватил долину Ганга.

Когда они преодолели внешние укрепления Дворца, шквал орудийных залпов приветствовал бурлящую, завывающую орду и шагающие боевые машины. Орудия рявкнули с каждой огневой точки Дхавалагири. Лучи лазеров распороли ночь неоновыми нитями, уничтожая все, к чему прикасались. Градом посыпались снаряды. Титаны загорались, взрывались, валились на землю, давя кишащих у их ног солдат. И все же они шли. Режущие лучи ударили в бронированные стены, словно молнии — молнии, бьющие в башню.

Стены пали. Они обрушились, подобно сходящим с гор ледникам. Облаченные в золотые доспехи тела летели вниз, захваченные потоком.

Дворец пылал. Врата Прим были разрушены; Львиные Врата подверглись атаке с севера; Врата Аннапурны содрогались от ракетных ударов. Наконец мятежники прорвались во Дворец через Последние Врата и принялись уничтожать все живое на своем пути. У разбитых Врат грудились тела боевых титанов, которые спотыкались друг о друга в стремлении прорваться внутрь. Толпы еретиков карабкались по их корпусам, текли во Дворец, скандируя имя…

— Завершить симуляцию, — приказал Дорн.

Примарх смотрел вниз, на гололитический стол. По его команде вражеские войска отступили отряд за отрядом и Дворец начал восстанавливаться. Воздух очистился от дыма.

— Ввести новые параметры: Хорус, Пертурабо, Ангрон и Курц.

— Оппозиция? — запросила машина.

— Имперские Кулаки, Кровавые Ангелы, Белые Шрамы. Перезагрузка и повтор сценария.

Карта дрогнула. Армии пришли в движение. Дворец загорелся вновь.

— Можешь проигрывать это снова и снова, симуляцию за симуляцией, — произнес голос за спиной Дорна. — Это всего лишь симуляции. Я знаю, что ты не подведешь меня, когда наступит час.

Примарх обернулся.

— Если это будет в моей власти, я никогда не подведу тебя, отец, — проговорил он.

— Тогда не бойся. Не позволяй страху встать у тебя на пути.

Чего ты боишься? Чего ты на самом деле боишься?

«Башня Молний, — подумал Рогал Дорн. — Я понимаю ее значение: свершение, достигнутое путем жертвы. Меня пугает лишь то, какой может оказаться эта жертва».

Два микрона влево. И четыре вниз. Ну вот… Адепт третьего класса Паллант Равашоль отрегулировал тонкие ножки кронциркуля, выдвинувшиеся из кончиков пальцев, и самодовольно усмехнулся, когда наглухо зашитая индоктринирующая пластина гладко скользнула в серое вещество сервитора (вдоль и поперек изувеченное лоботомией) и угнездилась в продолговатом мозге.

— Никто не разбирается в сервиторах лучше меня, — пробормотал адепт, наблюдая за волоконными усиками, устремившимися из пластины в глубины головного мозга. Когда они хорошенько укоренились, Паллант прикрутил обратно черепную крышку сервитора из блестящего сплава и потянулся за ножницами по металлу, которыми и поджал защелки. Теперь мозг был защищен от повреждений. Равашоль бросил битую пластину в поясную сумку для инструментов, предварительно убедившись, что она не попадет к целым и исправным. Дрожь вызывала одна только мысль: что может стрястись, если в голове боевого робота окажется эта самая битая пластина или в мозгу какого-нибудь сервитора-погрузчика случайно поселится алгоритм действий его фронтового аналога.

— Ну вот и чудно, — сказал Равашоль, затянув последний зажим. Болезненно бледный, серый в лице сервитор встал с хирургического кресла. Его, получеловека-полумашину, оснащенную пневматическими подъемниками вместо рук, отличали визуальные определители массы, встроенные в то, что осталось от головы. — А теперь ступай. Возвращайся к грузовым командам адепта Цета. Шестьдесят третьей экспедиции нужны оружие и боеприпасы, если уж сам Воитель взялся за умиротворение Исстваана.

Понятное дело, сервитор ничего не ответил, а просто развернулся на месте и вышел из комнаты, где первой помощи Равашоля (или же банального удаления неисправной механики из приютившей ее плоти) ожидали еще с полдюжины поврежденных сервиторов.