– Лучше не рисковать, – покачал головой Олег.

Роксалана спустилась ниже, вгляделась в амулет. В нем было что-то… Что-то необычное. Она не только видела, она его еще и чувствовала!

«Метка!» – с полной ясностью поняла девушка, и в тот же миг внутри нее словно напряглась струна, задрожала от натуги и потянула наружу, прочь, в никуда…

Она резко выдохнула, села и закашлялась. Отбросила одеяло. Ведьма поднесла к ее губам ковш, подождала, пока Роксалана утолит жажду, и закинула ее руку себе на плечо:

– Идем. Я тебе помогу.

С помощью старухи миллионерша на дрожащих ногах добралась до спальни, упала в постель.

– Господи, что со мной?

– Ты чуть не заблудилось, чадо разноглазое. Три часа в нетях пребывала. Взять в себя мир огромный есть ноша тяжкая, мне ведомо. Отдыхай.

* * *

Зебры толкались и тявкали, толкались и тявкали, словно простуженные гиены. Вдобавок почти все лампы перегорели, а потому под низким потолком стойла было темно и муторно, и очень тесно. И кому пришло в голову загонять столько животных в такую тесную загородку?

В потолке открылся люк, опустилась голова, стрельнула глазами по сторонам, свесилась ниже:

– Руку давай!

Таня послушалась. Олег ухватил ее за запястье, легко поднял вверх, на залитый солнцем горный ледник, огражденный со всех сторон грубо вырубленными из камней отрогами.

– Что тебе за каша такая снится, Таня? – укоризненно покачал он головой и принялся старательно отряхиваться. – Нешто тебе на работе весь этот скот не надоел?

В этот раз он был не в оленьей накидке, а в сверкающей полированными кольцами броне. Выглядел молодой человек, конечно, странно… Но весьма импозантно. Этакий богатырь в дозоре, косая сажень в плечах, меч на поясе, походная щетина на лице.

– Когда ты только успел так вымахать? – спросила Таня.

– Пил, ел, спал, – пожал плечами Олег. – Но больше бегал и прыгал. Чаще всего с копьем или дрекольем. Ты узнала про ледники?

– Нет.

– Почему?

– Зачем? Ты ведь всего лишь сон!

– Я же просил, Таня… – Олег стал серьезным.

– Мой сон просил меня во сне! – рассмеялась она. – Это же видения, тут все ненастоящее.

Олег, нахмурившись, прикусил губу. Потом сказал:

– Сны бывают разные…

Гора вздрогнула, грохнула жарким взрывом, ввысь взметнулись огромные раскаленные камни, из открывшегося жерла потекла быстрая бордово-красная лава, накатываясь на ледник. Вверх ударили столбы пара, лед под ногами оплавился и потек. Таня, теряя равновесие, вцепилась в руку Олега, в ужасе смотря, как лава накатывает с двух сторон, вздымается горбом всего в нескольких шагах. Скала закачалась, поползла, заставив девушку снова закричать от ужаса и еще крепче сжать рукав кольчуги. В окружении булькающей, шипящей, обжигающей лавы они помчались по огненной реке на маленьком раскачивающемся островке и на всем ходу врезались в океанские волны. Снова заревел пар, вздымаясь над кипящей водой, остров пробил плотную белую пелену и медленно поплыл дальше, покачиваясь на волнах.

Таня, закрывшая от страха глаза, открыла их и перевела дух.

– Извини меня, конечно, но… Но мне очень нужно узнать все про этот ледник. Валдайский. Ты ведь не хочешь, чтобы твои сны превратились в кошмары?

– Мы что, плывем по морю на гранитной скале? – непонимающе спросила девушка.

Остров мгновенно ухнулся вниз, в глубину, волны сомкнулись над головами. Таня, не ожидавшая такой подлости, открыла рот и, задыхаясь, выпучила глаза. Олег поднырнул, прижался в крепком поцелуе, выдохнул изо рта в рот, даруя несколько мгновений жизни, потянул за руку, поднырнул глубже, под край бочки – и они вынырнули внутри большого конуса, собранного из плотно подогнанных досок.

– Где мы? – спросила Таня, выбравшись на идущий вдоль края помост.

– Водолазный колокол, – Олег снял треух, с сожалением посмотрел на осевший мех и отбросил шапку. – С ходу ничего другого в голову не пришло. Кто тебя за язык дернул? Плыли и плыли…

– А поцеловал зачем?

– Если бы ты стала задыхаться, то проснулась бы, – пожал плечами молодой человек. – Пришлось импровизировать. Ты знаешь, какая это морока – в чужой сон пробираться? Надо объект представить во всех мелочах, проникнуться им, овеществить, окружить сонным туманом, пробраться через него, ощутить чужой сон, подстроиться, войти, вникнуть…

– Только из-за этого? – прищурилась девушка.

Олег промолчал, и Таня вдруг поняла, что они больше не в колоколе. У нее под ногами стелился мелкий песок, причем совершенно черный. Слева поднимались низкие скалы, кое-где украшенные одинокими пальмами, справа на длинный, до горизонта, пустынный пляж накатывались морские волны.

– Что это, Олежка?

– Канарские острова, – вздохнул богатырь. – Кстати, у тебя вся одежда намокла.

Таня вдруг с ужасом поняла, что стоит совершенно обнаженная, и, пискнув от ужаса, скрючилась, пытаясь прикрыться руками:

– Ты что делаешь, негодяй?! Верни немедленно!

– Прости, но мне очень нужно узнать все про этот ледник. И у меня нет ничего, кроме твоих снов, чтобы получить ответ.

– Ах так? Так?! – Таня набрала полную грудь воздуха и решилась: выпрямилась во весь рост и убрала руки: – На, смотри! Смотри, мне стыдиться нечего. Я красивая. Красивее всех, кого ты только видел на этом свете!

И от совершенного поступка на душе у девушки вдруг стало легко и безмятежно. Она рассмеялась и выкрикнула:

– Чего мне стесняться, Олежка?! Это ведь сон! Просто сон!

Таня разбежалась, влетела в нежную, как парное молоко, воду, поплыла, соскальзывая с волны на волну. Нырнула, достала до дна, черпнула песок, вынырнула, поплыла к берегу.

Олег угрюмо сидел на скале, снимая с нее мелкие камешки и бросая на пляж.

– И чего он тебе дался, ледник этот?! – крикнула девушка.

– Говорят, на нем существовало царство смерти, – поднял голову молодой человек. – Где-то в середине, наверное. Ледник ушел, царство осталось. Где-то на прежнем месте, наверное, спрятано. Вход хочу в него найти, ворота.

– Ладно, не грусти, богатырь, – Таня вышла на берег, отирая ладонями влажные волосы. – Завтра приходи. Так и быть, посмотрю, что это там за ледник. Если не забуду, конечно же. Сны, они такие… Откроешь, бывает, глаза, а они и выветрились.

– Ты чертовски красивая, – запоздало согласился Олег. – Это верно.

* * *

Роксалана проснулась на рассвете – причем чувствовала себя словно помолодевшей, легкой и воздушной. Есть и пить не хотелось – хотелось летать, заворачиваться в звезды, петь и любить. Любить все равно кого, кто первый на глаза попадется. Но в такую рань особняк был еще тих и пуст, а потому она взяла планшет и приказала: