Олег

– Я думаю, что не стоит торопиться с принудительным лечением, Олег Николаевич. Конечно же, я буду наблюдать за вашим сыном. Но считаю, с госпитализацией в наркологический диспансер спешить не стоит. Это я вам как отец говорю, а не врач. Не ломайте жизнь мальчику, у него всё ещё впереди.

– Вы уверены, что без наркологов можно обойтись?

Я недоверчиво смотрю на семейного врача, пытаясь найти в его словах логику. Мне бы не хотелось упустить момент…

– Уверен. Не сомневайтесь. Это же первый случай, правда?

– Я не знаю. Чёрт. Этого случая вообще не должно было быть, понимаете?

– Понимаю, как отец, я вас прекрасно понимаю. Но и вы поймите, Олег. Поставьте себя на место Максима. Наркотики – это следствие проблем. Я бы посоветовал вам обратиться к психологу, а не рубить сгоряча. Кроме ненависти, вы ничего добьётесь, если изолируете сына от общества.

Соглашаюсь, понимая, что в славах врача есть истина. Мне не нужна ненависть, её и так слишком много в наших непростых с Максом отношениях.

Закончив говорить с врачом, смотрю на спящего сына. Макс лежит на кровати, подключённый к капельнице. И я злюсь на самого себя, потому что это допустил я. Из меня никудышней отец, раз сын нашёл успокоение в «колёсах», а не пришёл ко мне хотя бы за советом.

Выйдя из спальни сына, в коридоре сталкиваюсь с Машкой. Она кутается в мой халат, прижимая руки к груди. Её глаза устремлены в сторону спальни Максима.

– Как Макс? С ним всё будет хорошо? Да? – взволнованно спрашивает Маша.

Я беру девочку за руку, желая почувствовать тепло её тела, и притягиваю к себе.

– Иди ко мне, моя маленькая.

Машка зарывается лицом на моей груди и тихо всхлипывает.

– Я не хотела, Олег. Всё произошло, само собой.

– Чего ты не хотела, малыш?

Машка отзывается на мой голос и поднимает взгляд на меня. В её глазах читается испуг, переживание и что-то ещё.

– Говори. Я жду. Маша, – настойчиво прошу.

– Я разбила стакан об голову твоего сына. Прости, Олег…

Тянусь к рубашке, чтобы ослабить её ворот. Мне трудно дышать. Я просто заебался от этих проблем на каждом углу.

– Макс пытался меня изнасиловать, – протягивает дрожащим голосом Маша.

– Когда?

– Перед тем как ты увидел меня возле ворот в одной рубашке.

Блядь.

Я громко ругаюсь, вспоминая тот момент.

Когда я ворвался в дом, оставив Машку в машине, то застал Максима, сидящего на полу в моей спальне. Первым моим порывом было придушить собственного сына, но увидев обдолбанный взгляд Максима, я забыл обо всём. Схватил мелкого и потащил в ванную. Долго пытался привести его в чувства, но так ничего и не добился.

– Он сделал тебе больно?

Машка кусает губы, смотря на меня таким взглядом, что внутри стынет кровь.

– Физически? Сделал? – уточняю я.

– Нет, но хотел сделать. Олег, он трогал меня за…

Недоговорив, малышка глотает слёзы вместе с фразой. А мне больше и не нужно. Я достаточно услышал, чтобы моё сердце пропустило удар.

– Идём со мной. Тебе нужно успокоиться.

Взяв девочку за руку, веду за собой на кухню. Еле сдерживаюсь, ощущая в крови огромный прилив злости. В этот раз Макс слишком далеко зашёл и просто так не отделается, когда придёт в себя. Три шкуры сдеру за то, что посмел прикоснуться к моей девочке. То, что Макс запал на мою Машку – я понял сразу, когда впервые увидел их вместе ещё тогда на кухне. Девочка забралась к нему под кожу, как и мне.

Но, чёрт… Я не хочу соперничать с собственным сыном.

– Пей, Машуль, – протягиваю бокал, предлагая выпить немного виски.

– Я не хочу.

– Маша. Пей.

Малышка перестаёт сопротивляться и осушает половину бокала, а затем жадно глотает воздух ртом. Я ставлю на стол стакан с соком, и Машка залпом выпивает его.

– Олег, что с Максом? Ты так и не сказал мне. Почему он принял наркотики?

– Макс сейчас спит. Ему поставили капельницу, чтобы очистить организм от этой дряни. Не переживай за него, малыш. Он взрослый мальчик, справится.

– Я не сильно ранила его?

Девочка берёт меня за руку, а я интуитивно дёргаюсь. Она переживает за парня, когда тот её чуть не трахнул. Ни хера не понимаю!

– Не ранила. Совсем не ранила.

Обеими ладонями обхватываю лицо Маши, и подушечками больших пальцев глажу нежную кожу.

– Почему Макс принял наркотики? Он наркоман? – спрашивает Маша.

Резко встав на ноги, поворачиваясь к девочке спиной. И подхожу к окну, чтобы малышка не видела, какие эмоции обрушились на меня из-за её вопроса.

– Он не наркоман, – протягиваю я, больше для самого себя, чем для девочки.

Я догадываюсь, почему Макс принял наркотики, но не хочу признавать, что я никудышней отец и совсем потерял сына.

– Тогда почему?

Маша не прекращает свой допрос, и это начинает выводить меня из себя. Мне хочется наорать, чтобы она отстала от меня, но вместо этого сжимаю пальцы в кулак и вколачиваю в стену, пугая крошку.

– Девочка, иди спать. У меня закончились для тебя слова. Я устал…

Слышу, как Машка тихо поднимается со стула и выходит из кухни. Я не оборачиваюсь, пока не раздаётся звук отворяющейся двери на втором этаже.

Напугал?

Само собой, вот только на душе от этого легче не стало. Я перестал понимать собственного сына, а ещё я перестал понимать самого себя.

Запершись в кухне, набираюсь алкоголем до тех пор, пока из головы не