— Но если я перестану…

— Тогда ты начнешь понимать чудо и радость жизни во мне, — снова перебила она.

Мак потихоньку выходил из себя. Он заговорил громче:

— Но разве у меня нет права…

— Завершить предложение, чтобы тебя не прерывали? Нет у тебя такого права. И до тех пор, пока ты будешь считать, что оно у тебя есть, ты совершенно точно будешь выходить из себя каждый раз, когда кто-нибудь тебя перебьет, даже если это сам Господь Бог.

Мак был сбит с толку. Он поднялся, не зная, злиться ему или смеяться. Сарайю улыбнулась ему.

— Макензи, Иисус не цеплялся ни за какие права, он но собственной воле стал слугой и живет во взаимозависимости с Папой. Он отказался от всего, потому что своей зависимой жизнью открыл дверь, которая позволит тебе жить настолько свободным, чтобы позабыть о своих правах.

В этот момент на тропинке появилась Папа с двумя бумажными пакетами в руках.

— Надеюсь, вы хорошо поговорили? — Она подмигнула Маку.

— Лучше не бывает! — воскликнула Сарайю. — И знаешь что? Он сказал, что у нас в саду полный беспорядок, ну разве не чудесно?

Они обе улыбались Маку, который все еще сомневался, не водят ли его за нос. Его гнев поутих, но он чувствовал, что щеки пылают. Однако женщины, кажется, не обращали на это ни малейшего внимания.

Сарайю потянулась и поцеловала Папу в щеку.

— Как всегда, твое чувство времени безупречно. Макензи сделал все, что я хотела. — Она повернулась к нему: — Макензи, ты просто чудо! Большое спасибо за труды!

— Да ведь я же почти ничего не сделал, — смутился он. — Я хочу сказать, только посмотрите на весь этот беспорядок. — Его взгляд скользил по саду, окружавшему их, — Но на самом деле сад полон тебя, Сарайю. Кажется, что работы здесь еще невпроворот, но у меня такое чувство, что я очутился дома.

Обе переглянулись и улыбнулись.

Сарайю подошла к нему вплотную, как бы вторгаясь в его личное пространство.

— Так и должно быть, Макензи, потому что этот сад — твоя душа. Этот беспорядок и есть ты! Мы с тобой трудились над устремлениями твоей души. Она дикая, прекрасная и полностью в процессе роста. Тебе это кажется беспорядком, но лично я вижу идеальный узор, развивающийся, растущий, живой — живущий фрактал.

От этих слов Мак вновь едва не потерял самообладание. Он оглядел их сад, его сад, который действительно являл собой беспорядок, но в то же время представлял собой нечто невероятное и чудесное. Более того, Сарайю любила подобный беспорядок. Понять это было слишком трудно, и он снова сдержал чувства, грозившие выплеснуться наружу.

— Макензи, Иисус хочет взять тебя на прогулку, если ты не против. Я собрала вам перекусить, на случай, если проголодаетесь. Так что жду вас к чаю, не раньше.

Мак повернулся, чтобы взять пакеты с едой, и почувствовал, что Сарайю поцеловала его в щеку, однако он не увидел, как она ушла. Словно ветер, решил он, отмечая ее движение потому, как в почтительном поклоне нагибались растения. Когда он обернулся к Пaпe, она тоже исчезла, поэтому он направился в сторону мастерской, узнать, не там ли Иисус. Было такое ощущение, будто у них назначена встреча.

Новый мир — просторный горизонт,

Раскрой глаза, смотри — он твой.

Новый мир бушует там, вдали,

За грозной океанской синевой.

Дэвид Уилкокс

Иисус закончил шлифовать последний угол какого-то ящика, похожего на гроб, провел пальцами по гладкому краю, удовлетворенно кивнул и отложил в сторону наждачную бумагу. Он стоял в дверном проеме, стряхивая древесную пыль с джинсов и рубашки, пока Мак подходил.

— Привет, Мак! А я тут заканчиваю работу для завтрашнего дня. Не хочешь пойти на прогулку?

Маку вспомнилась их последняя прогулка под звездами.

— С удовольствием, — ответил он. — Но почему вы все говорите о завтрашнем дне?

— Это будет большой день для тебя, одна из причин, по которой ты здесь. Пойдем. Тут неподалеку есть одно место, хочу тебе его показать с другого берега, оттуда открывается неописуемое зрелище. Видно даже самые высокие пики.

— Звучит многообещающе! — с энтузиазмом отозвался Мак.

— Похоже, наш обед уже у тебя, так что можно отправляться.

Вместо того чтобы обогнуть озеро с той стороны, где, как предполагал Мак, имелась тропинка, Иисус направился к причалу. День был погожий. Солнце согревало, но не обжигало, веял свежий благоуханный ветерок, любовно касаясь их лиц.

Мак думал, что они возьмут каноэ, привязанное к опоре причала, и очень удивился, когда Иисус, не колеблясь, прошел мимо третьего и последнего из них. Дойдя до конца причала, он обернулся к Маку и улыбнулся.

— После тебя, — произнес он с шутливой торжественностью и поклонился.

— Это розыгрыш, да? — возмущенно спросил Мак. — Ты не предупредил меня, что придется добираться вплавь.

— Зачем же вплавь? Прямо через озеро будет быстрее.

— Видишь ли, я не слишком хорошо плаваю, кроме того, судя по всему, вода дьявольски холодная, — пожаловался Мак. Он вдруг понял, что сказал, и ощутил, как вспыхнуло лицо. — Э, я хотел сказать, ужасно холодная. — Он уставился на Иисуса с застывшей на лице гримасой, но тот, кажется, наслаждался его замешательством.

— Послушай, — Иисус сложил руки на груди, — мы оба знаем, что ты очень хороший пловец, когда-то даже, если я правильно помню, ты работал на спасательной станции.

— И вода действительно холодная. Но я не предлагаю тебе плыть. Я хочу вместе с тобой перейти на другой берег.

Мак наконец-то впустил в сознание то, что предлагал Иисус. Тот, понимая его сомнения, настаивал:

— Давай, Мак. Если Петр смог…

Мак нервно засмеялся:

— Ты хочешь, чтобы я вместе с тобой пешком перешел на другую сторону?

— А ты быстро соображаешь, Мак. От тебя точно ничто не укроется. Ну, пошли, это же весело!

Мак подошел к краю причала и посмотрел вниз. Вода плескалась всего в футе от его ног, но она могла с тем же успехом быть и в сотне футов Расстояние казалось громадным. Нырнуть было бы несложно, он делал это тысячи раз, но как сойти с причала на воду? Прыгнуть, как будто ожидаешь приземлиться на асфальт, перекинуть ногу через край, как будто выходишь из лодки? Он оглянулся на Иисуса, который все еще посмеивался.

— У Петра были те же сложности: как же выйти из лодки. Это все равно что спуститься со ступеньки лестницы высотой в фут. Ничего особенного.

— А ноги промокнут? — спросил Мак.

— Естественно, вода-то мокрая.

Мак снова посмотрел на воду, потом на Иисуса.