кажется тебе красивее и нравится больше, чем я.

Килиан чуть заметно кивнул головой и взял Франчиску за руку. Она медленно высвободила свою руку, спрятала ее под стол и, склонив голову, довольно громко и отчетливо проговорила:

— Нельзя. За нами наблюдают.

Килиан бросил короткий взгляд на старичка, который пристально смотрел на него, моргая веками, лишенными ресниц. Застигнутый врасплох, старичок так резко вздернул голову, что его нижняя челюсть отвисла, будто она была искусственной и держалась только тонкой и морщинистой кожей щек. Увидев его изумленное лицо с открытым ртом, Франчиска расхохоталась, забарабанив ладонями по столу, словно ребенок. Старичок беспокойно заерзал, зашевелил губами и тоже засмеялся, но, когда Франчиска наклонилась над столом, желая что-то ему сказать, он так быстро повернулся к ней боком, что даже сдвинул стул. Это был очень подвижный, бедно одетый человечек с маленькими бегающими глазками, почти лысый, с огромным лбом, изборожденным морщинами. Он все время пил цуйку и, хотя заказывал ее небольшими порциями, выпил за полчаса около пол-литра. Чувствуя, что на него глядят, он несколько раз быстро поворачивался к Франчиске, но тут же отводил глаза. Франчиска улыбнулась ему, но старичок сделал вид, что не заметил, только заерзал на стуле с недовольным, хмурым видом. Видя, что старичок не обращает на нее никакого внимания, Франчиска, улыбаясь, громко сказала Килиану:

— Пьет много, а не пьянеет. Кажется пришибленным, а на самом деле хитрый.

Старичок обернулся, удивленный ее бесцеремонностью. Франчиска все еще смеялась, ожидая, что тот, уязвленный и оскорбленный, сделает ей какое-нибудь резкое замечание. Старичок действительно хотел сказать ей что-то, видимо ехидное, но заметив, что в ее широко раскрытых глазах искрится смех и что сама она спокойно ждет спектакля, в котором он должен был принять участие, проговорил тонким, но не лишенным приятности голосом:

— Мне кажется, что я вам мешаю, вы сердитесь на меня. Я вас оставляю вдвоем!

Высказав это весьма любезно, он вежливо посмотрел на Франчиску. Та взглянула на Килиана, потом на старичка.

— Действительно, вы мешаете, беспокоите нас, — проговорила она отчетливо и самоуверенно, еле удерживаясь от смеха. — Вам бы лучше уйти, но на ваше место придут другие, более шумные и беспокойные.

— Вы сказали, что я похож на вашего дедушку! — сказал старичок, которого, как оказалось, страшно шокировало это сравнение.

— Да, — ответила Франчиска, — вы похожи на моего дедушку, который был учителем в Блаже. Но в этом нет ничего оскорбительного. Я вовсе не хотела вас обидеть!

На лице Франчиски появилась такая теплая и обезоруживающая улыбка, что старичок, как заметил Килиан, застыл на месте и опустил голову. Несколько долгих секунд сидел он в этой позе, как вдруг решительно поднялся. Франчиска вздрогнула и через стол схватила его за руку.

— Умоляю вас, не уходите! Я прошу у вас прощенья за все, что сказала, не подумав. Я вовсе не намеревалась вас обидеть.

Старичок наклонился к ней, словно хотел что-то сказать, но потом молча сел, причем все движения у него были очень точными, но какими-то механическими, как у заводной куклы.

— Спасибо! — поблагодарила Франчиска, но старичок хмуро смотрел куда-то в сторону. — Если бы вы ушли, я бы чувствовала себя униженной. Иногда, правда, очень редко, на меня что-то находит, и я не могу удержаться, чтобы не сказать кому-нибудь, даже незнакомому человеку, что-то обидное и в самом неподходящем месте!

Старичок все продолжал сидеть нахмуренный, будто чем-то недовольный. Он не произнес за это время ни слова, только заказал проходившей мимо официантке еще рюмку цуйки. Потом он вынул из кармана пиджака круглую жестяную коробочку, в которой лежали какие-то белые таблетки, и проглотил одну, не запивая. Заметив, что Килиан и Франчиска внимательно следят за ним, он вдруг покраснел и закашлялся. Франчиска с покровительственным видом обернулась к Килиану и стала медленно гладить его правую руку, которой он держался за стакан, стоявший на столе. Килиан сидел неподвижно, но сердце его колотилось так, что он испытывал чувство, весьма близкое к страху, отчего все тело его напряглось и стало твердым как железо. Франчиска быстро убрала руку и, наклонившись к старичку, проговорила:

— Благодарю вас, благодарю вас от всей души!

— Вы не сердитесь, — сказал старик, но вдруг запнулся, закашлялся неведомо отчего и снова насупился так, что его лоб стал похож на разлинованный лист из ученической тетради.

— Не нужно ничего говорить, — быстро произнесла Франчиска и коснулась его плеча.

Старик резко отвел плечо, но Франчиска легко и дружелюбно рассмеялась, словно предвидела этот жест, как будто бы доставивший ей удовольствие. С не свойственной ей покорностью она продолжала:

— Нет, нет, вы не обидели меня, хотя мне бы даже хотелось, чтобы вы обидели, и я таким образом смогла бы искупить часть своей вины перед вами, мои необдуманные слова!

— Если вы будете продолжать в том же роде, я встану и уйду! — заявил старичок, охваченный каким-то беспокойством.

Его маленькие, глубоко спрятанные глазки все время бегали, разглядывая сидевшую перед ним пару. Килиан слегка коснулся руки Франчиски, словно хотел сказать, чтобы она оставила старика в покое и не раздражала его. Поняв, чего он хотел, Франчиска вздрогнула и громко спросила:

— Ты думаешь, что я веду себя бестактно?

Килиан не ответил и только виновато улыбнулся. Весь вечер он чувствовал себя подавленным необычным характером Франчиски.

— А теперь, — раздраженно заговорила Франчиска, — а теперь слушай меня внимательно и молчи, словно перед безрассудным ребенком, который не знает меры. Ты ничего не понял! Тебе все время кажется, что я обидела, оскорбила этого незнакомого старика, высказав ему в одной фразе два оскорбления, не так ли? И особенно потому, что высказано это незнакомому, который гораздо старше меня!

Франчиска бросила быстрый взгляд на старика и заметила, что он явно нервничает и порывается встать. Она взяла его за руку, которую он держал на столе, и сжала ее. Старик испуганно взглянул на девушку и, побледнев, отвернулся. Килиан заметил, что у него на виске сильно и нервно пульсирует жилка. Франчиска медленно отняла свою руку и засмеялась.

— Это ты лишен такта, Килиан! Он хотел уйти не из-за того, что я говорила таким тоном, а потому, что чувствует себя виноватым передо мной! Более того, — повысила она голос, испытывая какой-то необыкновенный подъем, — он хотел уйти потому, что ему непереносимо видеть нас вдвоем, потому что он страдает каждый раз, когда я касаюсь тебя. Я поняла это с самого начала, хотя вовсе не знаю его и ни разу в жизни не видела.

Отсутствующий взгляд Килиана уперся в стол. Франчиска, заметив это, вновь тихо начала