иммиграции определенно еще не развилась, вероятнее всего, бактерии тогда переходили на людей с животных. Блоха отпадает, поскольку может переносить болезнь только за счет мутировавшего гена вирулентности возбудителя бубонной чумы. Это должны были быть другие животные, жившие с людьми в тесном контакте, например крысы или даже сурки. Но и они маловероятные кандидаты на роль переносчиков болезни, ведь иммигрировавшие скотоводы не брали с собой в дорогу ни крыс, ни сурков. Два вида животных наверняка сопровождали их в пути на запад: это, скорее всего, крупный рогатый скот и абсолютно точно — лошади. Как мы помним, степные лошади были позднее замещены домашними европейскими лошадьми и сегодня существуют лишь в облике вновь одичавших лошадей Пржевальского. Эта полная замена лошадиных популяций происходила в III тысячелетии до нашей эры, параллельно с распространением степных жителей. И чумы.

Болезнь могла бы объяснить, почему иммигранты пересели с одних лошадей на других. Это был далеко не самый очевидный шаг, ведь они пришли в Европу на уже одомашненных животных и могли бы разводить их и дальше без проблем. Вместо этого они, похоже, решили или были вынуждены обуздывать диких лошадей и отделиться от своих старых спутников. Подсказку о том, почему они могли так поступить, нам дают исторические эксперименты над животными. Проводил их первооткрыватель чумной бактерии француз Александр Йерсен. В 1894 году знаменитый бактериолог Луи Пастер отправил Йерсена в Гонконг, где в то время бушевала третья в мире, и пока последняя, большая эпидемия чумы. О том, что чума может сопровождаться жуткой эпидемией, тогда уже знали, а о том, что она может стать ее первопричиной, еще нет. Йерсен нелегально добыл из моргов несколько трупов и открыл бактерию Yersinia pestis, получившую впоследствии его имя. Два года пытался ученый разработать вакцину и, чтобы сделать это, заражал чумой многие виды домашних животных. Пережило эксперимент только одно живое существо — одомашненный потомок дикой европейской лошади. На таких лошадях мы скачем до сих пор, именно эта разновидность оказалась наиболее резистентна к чуме.

Вполне вероятно, что поэтому столетия после иммиграции люди продолжали ездить на диких европейских лошадях, тогда как азиатские, не резистентные к чуме животные, почти вымерли. Следовательно, именно они и были носителями чумы каменного века, они и заражали человека вновь и вновь. Всадники проводили верхом очень много времени, что приводило к тесному контакту и обмену бактериями с животными. Всадником в то время был почти каждый мужчина из степи. И, за одним исключением, всех возбудителей чумы каменного века мы до сих находили в останках мужчин со степной ДНК. Только в одном случае возбудитель болезни убил маленькую девочку, но и она несла в себе степные гены. Это еще не значит, что от чумы умирали только иммигранты. Возможно, смертельно инфицированных коренных жителей просто не захоранивали.

Все эти истории о чуме каменного века основаны на допущениях и умозаключениях. Мы знаем только, что болезнь стояла на пороге Европы во времена, предшествовавшие большому перелому, и что-то тогда спровоцировало экстремальное сокращение численности населения — либо до, либо во время большой иммиграции. Азиатская лошадь — для меня это объяснение напрашивается само собой, но, конечно, оно не единственно возможное. Если бы в свое время Александр Йерсен инфицировал чумой еще и лошадь Пржевальского, мы знали бы уже чуточку больше. Но несчастное подопытное животное, вероятно, погибло бы.

Дела позднеримские

Возбудитель чумы каменного века, вероятно, вымер примерно 3500 лет назад; по крайней мере, это возраст самой молодой из найденных нами бактерий. Не позднее 3800 лет назад в районе Самары всплыла самая ранняя из ныне известных форм возбудителей бубонной чумы, которую мы можем продемонстрировать в 2018 году. Каким потенциалом обладал в то время возбудитель, неизвестно, но нельзя исключать, что с тех пор все новые волны чумы настигали Европу и Ближний Восток. В античных источниках говорится, например, о так называемой хеттской чуме, которая должна была поразить империю незадолго до ее распада. Как бы то ни было, утверждать, что за падение этой или других ближневосточных цивилизаций около 3200 лет назад ответственна чумная бактерия или какой-то другой возбудитель болезни, было бы чистой спекуляцией. Но если это и вправду была чума, то болезнь, вероятно, передавалась через блох.

Бубонная чума и блохи были эффективной командой. Чтобы стать убийственным трио, им не хватало лишь домашних крыс. Последние существенно расширили пространство, в котором жили бактерии. Все указывает на то, что домашние крысы распространились после экспансии Римской империи и благодаря ей. В Восточной Римской империи тогда разгорелась первая исторически задокументированная вспышка чумы в человеческой истории. Как в случае с «черной смертью», так и в случае с юстинианской чумой, названной в честь правившего тогда императора Юстиниана (он заболел, но выжил), до недавних пор мы не знали, была ли то действительно чума или другая болезнь. Историограф Прокопий Кесарийский довольно подробно описывал симптомы болезни, жертвами которой с середины VI века стали миллионы людей. Помимо прочего, описывал он шишки в области паха, истерики и галлюцинации заболевших.

Шанс выжить у них появлялся, только если эти шишки лопались. Из столицы, Константинополя (сегодняшнего Стамбула), Прокопий сообщал о десятках тысячах смертей, происходивших ежедневно, — неудивительно, что многие современники считали эпидемию предвестником скорого конца света. Теперь у нас целый ряд генетических анализов, которые четко доказывают то, что раньше считалось просто вероятным: юстинианская чума была пандемией бубонной чумы, и ее смертельный путь вел далеко на север и запад континента. Мы смогли секвенировать бактерии того времени из Баварии и Южной Англии, а также из Франции и Испании.

Разгорелась эпидемия юстинианской чумы в Константинополе. Первопричиной, вероятно, стало мощное землетрясение 542 года, которое превратило некоторые части города в руины. Как гласит одно предположение, трупы и вывалившаяся из хранилищ многочисленная еда могли способствовать росту популяции крыс, что создало практически идеальные условия для распространения чумы. По морскому пути Константинополь в ту пору был крепко связан с другими портовыми городами Средиземноморского региона. Это помогло чуме в течение следующих лет распространиться по всей Европе. Вероятно, распространялась она по судоходным путям. Миграционные потоки, проходившие тогда через Европу, дополнительно ускорили распространение болезни. То есть юстинианская чума совпала с поздним этапом великого переселения народов, которое после распада Западной Римской империи к концу V века снова набрало обороты. Значит, бубонная чума могла быть занесена в Южную Англию через Ла-Манш, когда на остров пришли англы и саксы.

Вплоть до VIII столетия в Европе вновь и вновь вспыхивали эпидемии, которые, с высокой долей