Тони умеет загонять в угол. Этого у него не отнять. При этом делает это легко и вроде без давления. Но вывернуться не получится.

– Я согласна, хоть и не хочу этого. – Я глотаю холодную воду, которую услужливо подает мне Тони. – Но ты знаешь мои правила. Я должна знать, за что дорогой адвокат Роберт Камински отправится на тот свет.

Тони вздыхает. Сегодня тот случай, когда наши близкие отношения только создают трудности.

– Именно потому, что он талантливый адвокат и способен на суде отмазать Толстого Генри от тюрьмы.

Про Толстого Генри я знаю. Так в Синдикате называют бывшего начальника городского управления полиции. Бывшего, потому что Тони сумел его умело подставить. Толстый Генри заслужил это, попытавшись подмять под себя бизнес наркотиков. Именно подмять, а не получать с него полагающиеся проценты. Каждый должен заниматься своим делом. Мафия своим, а полиция – своим. Да, можно и нужно сотрудничать, но не вытеснять друг друга из города.

Пока еще Тони не убедил меня. В конце концов, можно попытаться перекупить Роберта Камински. Но своих догадок вслух я не высказываю. Если тройка решила его убрать, значит, так оно и будет. Тони один не решает, и спорить с ним бесполезно.

– Какие еще грехи числятся за адвокатом, кроме того, что он талантливо работает? – спрашиваю я.

– Не больше и не меньше, чем за каждым жителем нашего города, – смеется старик Тони. – А это, согласись, достаточные основания, чтобы заслужить смерть от руки наемного убийцы.

Иногда Тони бесит меня. То называет «моя девочка», то «наемный убийца». Если потребуется, я и без платы уберу того, на кого укажет мне Тони. Мне только нужно быть уверенной, что лишаю жизни негодяя, как в случае с Бенджамином Палмером.

– С тобой трудно не согласиться, но мне этого недостаточно.

– А еще он сильно потеет, – улыбается старик, его глаза блестят из-под полей фетровой шляпы.

Тони в курсе моих мужских предпочтений и отвращений. Я с ним всегда откровенна. Он знает меня как облупленную.

– Если этого тебе недостаточно, то он сумел отмазать от электрического стула убийцу трех проституток. – Тони пристально смотрит на меня, зная, что попал в больное место.

Я могу простить многое, но не то, когда мужчины убивают женщин.

– Достаточно. – В моем голосе звучат металлические нотки.

– Я знал, что ты согласишься. Теперь только остается придумать, как к нему подобраться. Толстый Генри хоть и не служит больше в полиции, но у него там осталось много своих людей. Он благодаря Роберту Камински вышел под залог и опекает своего адвоката. Полицейские отслеживают каждый его шаг, прикрывают и днем и ночью. Камински часто меняет места ночлега. Все это ему обеспечивает Толстый Генри.

– Естественно, ведь тот – его единственный шанс.

– Самое сложное в том, что это не должно быть убийством в чистом виде. Все должно выглядеть, как будто убийство произошло спонтанно, а не готовилось заранее. Ты справишься с этим. Постель – единственное место, где ты с ним сможешь оказаться наедине.

– Я должна его соблазнить?

– Ты должна оказаться с ним в одной постели. Успеть надо до суда. Иначе все потеряет смысл.

– Мне нужно знать о нем больше.

– Самое сложное в том, что эрогенная зона у него – это мозг. Только умная женщина способна его возбудить. На дур у него аллергия.

– Теперь я понимаю, почему ты выбрал меня. – На это замечание следует саркастическая улыбка Тони.

– Любимый его писатель Вашингтон Ирвинг, любимый фильм…

Тони перечисляет, я не записываю, запоминаю. Мой мозг работает в режиме диктофона. В любой момент я смогу мгновенно выудить из него понадобившуюся по ходу информацию…

Первая половина дня проходит в подготовке. Мы не ездим с Тони по салонам, бутикам и антикварам. Все, что нужно, привозят прямо в офис. Сюда же приходят и парикмахер с визажисткой. За несколько часов я преображаюсь. Да, я умею входить, именно входить, а не вживаться в образ. Ведь метод Станиславского не для меня, я привыкла играть по Брехту. Теперь я выгляжу как настоящая леди. Украшения не новые, Тони знает в них толк, они выглядят так, словно их носила еще моя бабушка.

– Югенд-стиль, начало двадцатого века. Он всегда будет смотреться изысканно, – говорит старик, осматривая меня со всех сторон. – Ты выглядишь великолепно.

– Неудивительно, если учесть, сколько тебе пришлось заплатить за мое новое платье и украшения.

– Не считай чужие деньги, – усмехается Тони.

Платье у меня неброское, но дорогое. Это видно с первого взгляда. Я несколько раз прохожусь по кабинету. Старик любуется мной, он горд за «свою девочку».

– Ты не идешь, ты паришь, – говорит он. – Откуда в тебе столько достоинства? Можно подумать, что ты выросла во дворце.

– Наверняка среди моих предков были незаконнорожденные с королевской кровью.

– Можешь пока отдохнуть, – предлагает Тони и садится за стол, принимается ножиком ковырять антикварный томик.

Я сижу в прекрасном кабриолете неподалеку от Мэдисон Холла. Ума не приложу, откуда Тони смог узнать, что Роберт Камински проедет именно здесь. Возможно, информацию слил один из полицейских, которых Толстый Генри привлек к охране своего адвоката. Так что надо быть начеку – если информацию слили Тони, то могут слить и Толстому Генри.

У меня в руках антикварный томик – прижизненное издание Вашингтона Ирвинга. У адвоката хороший вкус, если ему нравится Ирвинг. Это тоже мой любимый писатель. Вообще-то, бумажные книжки теперь не в моде, но я их почитываю. Тони приучил. Вот и сейчас листаю страницы. Звенит мобильник.

– Мэвис, – звучит в трубке голос Тони, – будь готова.

– Спасибо, а то я уже заскучала.

Смотрю в зеркальце заднего вида. По улице приближается серый седан, за ним едет малоприметный «Форд». Как я понимаю, охрана, приставленная к адвокату. Теперь главное – не переусердствовать. Все должно выглядеть максимально правдоподобно. Машины приближаются. Дорога тут узкая, по две полосы в каждую сторону. Особо не разгонишься, ведь у тротуара припаркованы машины. С раскрытой книжкой в руке, вперив взгляд в страницы, я резко открываю дверцу и ступаю на асфальт.

«Не дай бог, не успеет затормозить, – мелькает в голове мысль. – Будет обидно, если жертва задавит своего убийцу – меня».

Визг тормозов. Хорошо, что у меня отличное боковое зрение, меня не столько сбивает с ног, сколько я отпрыгиваю. Бампер машины выворачивает открытую дверцу кабриолета. Я картинно падаю на асфальт, антикварный томик отлетает в сторону, рассыпается на страницы, их тут же подхватывает ветер. Я стону, а затем опускаю голову.

Роберт Камински выскакивает из-за руля, подбегает ко мне. Те, кто охраняет его, наверное, не хотят светиться, они проезжают вперед и останавливаются, остаются в автомобиле, хотя и пялятся на нас через заднее стекло.