Со временем пришлось научиться многое понимать между строк. Иногда ловил себя на том, что вынужден вести себя как следователь, распутывающий преступление по мелким уцелевшим следам и намекам. В результате время от времени удавалось восстановить и понять подлинную суть событий в стране, часто скрываемую официозом. Но ни в каких общественно-политических акциях – ни «за», ни «против» – никогда не участвовал. Членом КПСС (Коммунистической Партии Советского Союза) не был. Хотя ранее, в юности, был и пионером, и комсомольцем, как и большинство нашей молодежи. Когда учился в аспирантуре мехмата, и особенно после достаточно яркой и ранней защиты докторской диссертации в 1972 году, мне неоднократно, и даже с нажимом, предлагали вступить в ряды КПСС. Намекали, что членство в партии поможет моей общественной и административной карьере. Но я аккуратно уклонялся, предпочитая отдавать все свое время математическим исследованиям. И в дальнейшем на протяжении всей своей жизни ни в какую политическую партию никогда не вступал. Принципиально. Позднее понял, что увлечение политическим диссидентством, заметно распространившееся в нашей математической среде, да и вообще в обществе, шло в русле разрушения нашей страны. Эти критические настроения умело подпитывали и часто намеренно создавали. А затем ими грамотно воспользовались соперники России. Они добились крупного успеха – в 90-е годы развалили СССР.

В армию меня не взяли, поскольку было плохое зрение – сильная близорукость. Очки носил с детства. Особенно сильно зрение «село» во время учебы в МГУ.

1967 год

Конец пятого курса. Я окончил МГУ с красным дипломом в июне 1967 года. Сразу же, в октябре 1967 года, поступил в аспирантуру мехмата МГУ, по кафедре дифференциальной геометрии. Научный руководитель – профессор П. К. Рашевский.

После успеха книги «Гомотопическая топология» начинаю время от времени, по вечерам, рисовать графические и живописные работы. В основном, на темы математики, для иллюстрации книг по математике и моих лекций по математике для студентов. Подобные иллюстрации хорошо помогали объяснять сложные математические конструкции. Неоднократно использовал их в своих спецкурсах и спецсеминарах для обучения студентов и аспирантов.

Начиная с 1967 года, после выхода в свет нашей книги «Гомотопическая топология», на наш мехмат стало приходить множество писем от читателей. Большинство хвалило книгу. В первую очередь «за математику». Но было некоторое число людей, резко осуждавших мои рисунки в книге, как, дескать, далекие от социалистического реализма, пропагандирующие чуждые идеи и т. п. Некоторые призывали к административным санкциям против меня. Письма поступали в Партком МГУ и Партком мехмата. Несколько раз меня приглашали в оба Парткома и показывали такие возмущенные письма. Но мне их не отдавали, они оставались в партийном архиве. Надо сказать, что университетский Партком и наши партийные математики на факультете никаких санкций ко мне никогда не применяли. Просто показывали осуждающие письма, чтобы «держать меня в курсе дела». Иногда советовали «быть осторожнее». Во всяком случае, ничем опасным для меня эта история не обернулась, хотя какое-то время пришлось сильно понервничать, так как «отеческие увещевательные беседы» со мной все-таки были, и не один раз. Тем более, что именно в этом году я поступал в аспирантуру мехмата. А при поступлении, да и во время учебы, была важна так называемая Характеристика – важный документ. В Характеристике отмечался, в частности, общественно-политический уровень человека. Но в итоге для меня всё обошлось благополучно.

Из области психологии. За время обучения на мехмате понял, что жизнь в коллективе регулируется не столько писаными законами, сколько неписаными. Причем неписаные правила иногда куда более жестки и серьезны, чем писаные. А потому понять их происхождение и цели особенно интересно и необходимо. При общении нужно было хорошо разбираться во всех этих хитросплетениях. Оказывается, имеется «список запретных тем».

Причем этот запретный список для каждого коллектива – свой. То, что в одной компании – обсуждаемо, в другой – под негласным категорическим запретом. И наоборот. На таких скрытых минах можно было легко подорваться. Искусство разговора иногда сводилось к тому, чтобы безопасно пройти мимо опасных ловушек. Причем делать это необходимо было с самым невинным выражением на лице, то есть так, как будто бы никаких запретных тем вообще не существует и царит, дескать, полная свобода самовыражения и свобода слова. Показать, что ты понимаешь запретность того или иного сюжета – было в нашей среде дурным тоном. Ведь в некоторых коллективах пропагандировалась точка зрения, что, дескать, «всё обсуждаемо», что «ничего запретного нет». На самом же деле было совсем не так. Таким путем иногда устраивали проверку молодым людям, студентам, «подлавливали» их, провоцировали.

Было много специфического и уникального, что можно было узнать и понять, лишь прожив, как мы, много лет в этой атмосфере. Главное здание МГУ на Воробьевых (Ленинских) Горах (у нас это здание сокращенно называли ГЗ) было завершено в 1953 году. В этом же году состоялось торжественное открытие всего обширного и нового комплекса университетских зданий: ГЗ и факультеты вокруг него. Возвели всю эту громаду быстро и качественно, рис. 3.22, рис. 3.23, рис. 3.24. Строили для научной элиты и для воспитания ей на смену новой научной элиты. Местные жители, жившие ранее на Воробьевых Горах, были поголовно выселены, рис. 3.25. В первые годы после возведения МГУ вокруг всё еще по старой привычке прыгали зайцы, бродили лоси, рис. 3.26. Ведь тогда это была далекая окраина Москвы. Как говорят, это огромное сооружение, да и весь комплекс вокруг него, особенно ценил И. В. Сталин. Он умер незадолго до его открытия. Мы, студенты мехмата, хорошо знали несколько ходячих легенд о том, как именно Иосиф Виссарионович лично курировал стройку. Вообще, о Главном Здании ходило много рассказов и мифов. Некоторые весьма интересны и правдивы. Но это – тема отдельного повествования. Об этом можно было бы написать отдельную книгу. Когда отмечался юбилей создания здания МГУ на Ленинских Горах, на Ученом Совете МГУ выступил наш главный инженер, рассказавший много интересного об истории строительства, вообще о явной и скрытой архитектуре Главного Здания и т. п.

Рис. 3.22. Строительство МГУ. Взято из Интернета.

Рис. 3.23. Строительство МГУ. Взято из Интернета.

Рис. 3.24. Строительство МГУ. Взято из Интернета.