В дебелого Григория полетела метко пущенная зеленая ваза. Сергей глаза закрыл. Но Григорий ловко пригнулся, спрятался за столом. И ваза пролетела мимо, вышибла со звоном стекло, упала на улицу.

– Не мешайте мне принимать пациентов! – раздалось из-под стола.

– Он пришел ко мне! – завопила дама. – Не смейте его забирать! Он мой!!! Пустите! Кто там, пустите немедленно!

Дама скрылась. И в комнату заглянул мужик в майке. Он извиняюще улыбнулся, проговорил с натугой:

– Прощения просим, я эту дуру выпер, вы не серчайте! Ща мы с ней разберемся!

Он закрыл дверь, и из коридора раздались сначала гневные, потом нечеловеческие, а напоследок в сладострастно-дикие вопли. Видно, они там разобрались.

– Значит, не сексуальные? – обиженно переспросил Сергея доктор Григорий.

– Нет.

– Жаль! Ну ладно, рассказывайте!

Сергей принялся долго и нудно описывать все, что с ним происходило. Доктор слушал. Слушал уперев обе руки в щеки, наморщившись, занавесив глаза густейшими белыми бровями.

Через полчаса Сергей понял, что доктор спит. Тогда он осторожно встал и пошел к выходу. Но не доходя двух шагов до двери, замер как в столбняке. На вешалке под халатиком висела грязно-серая ворсистая ряса с капюшоном. Это было уже слишком!

Он хотел повернуться, еще раз посмотреть на доктора Григория. Но скрипучий голос его опередил:

– Та-ак-с, диагноз ясен! Сейчас мы сверимся, – раздался шелест страниц, потом прозвучало громче: – Вот, все про вас и написано! Значит, так – шип вогнать на три вершка, нет, пардон, на вершок! И повернуть три раза, как указано на рисунке. Все предельно просто, тут делов-то на пять минут!

– Что-о?! – взревел Сергей. – Какой еще там шип?!

Перепуганный доктор Григорий спрятался под столом. Но не смолк.

– Я извиняюсь, ошибочка, не ту инструкцию прочитал, – скороговоркой верещал он. – Вот нужная: при маниакальных психозах, которые проявляются в кажущихся перемещениях в пространствах, необходимо хирургическое вмешательство, та-а-к-с, это мы пропустим, вот – лоботомия! Это то, чего вам, мой юный друг, и нужно!

Доктор Григорий выскочил из-под стола с огромным коловоротом в руках, побежал к Сергею. Был он жирен, тяжел, и потому бежал медленно, с одышкой.

– Стойте! Стойте же! Операция-то пустяшная, пять минут – и гуляй, Сережа! Куда вы?!

Сергей вылетел в прихожую. И споткнулся о чьи-то тела. Уже падая, он разглядел, о чьи именно – это огромный мужик-шкаф возлегал на даме с длинными козьими грудями. Дама не могла, судя по всему, ни визжать, ни стонать, она лишь томно хрипела. До Сергея ей не было дела. Зато мужик начал подниматься.

– Я его щя месить буду! – пообещал он с затаенной злобой.

– Держите его! Держите! – доносилось из кабинета доктора. – Он с операционного стола убежал! Хватайте больного! Да огрейте же его чем-нибудь, сбейте с ног!!! Уйдет больной!

Мужик с треском разодрал себе майку. И как был, в одних обрывках, пошел на Сергея. Дама, судя по всему, ожила, и тоже поползла к гостю, зубы ее хищно клацали, изо рта капала слюна.

Гинга! Вот это настоящая гинга, подумалось Сергею. Паршивые дела! Жуткий дом! Он дернулся было. Но дама уже впилась зубами в его лодыжку, потянулась руками выше. Он завопил и, превозмогая боль, выдрал ногу. Бросился к входной двери.

– Воры! Вор-р-ры-ы!!! – орала сухонькая женщина, та самая, что открывала дверь. – Карау-у-л!!!

Она больно ударила Сергея скалкой по спине, потом закатала в лоб. Мужик в разодранной майке настиг его, сбил с ног могучим ударом. Следующим он выбил Сергея за дверь, да так выбил, что тот летел весь пролет по воздуху, потом грохнулся.

На лестничной площадке стояли юноши в шляпах и курили. Они с укоризной поглядели на свалившегося им под ноги мужчину. И брезгливо отвернулись. Дама в шляпке выглядывала из дверей старинного лифта. Она была там не одна. Но Сергею уже не удалось разобрать, с кем. Он вскочил на ноги и бросился бежать вниз, прыгая через три ступеньки.

– Хватайте пациента, дармоеды! – неслось ему в спину. – Из-под скальпеля сбежал! Хватай гада! С ног, с ног сбивайте! Вали его! Бей! Да по башке бей, по башке! Все равно вскрывать будем! Держи-и-и-и!!!

Сергей спустился вниз одновременно с лифтом. На этот раз сумел разобрать – дама в кабинке была с двумя пожарниками. Но занималась она тем же, чем и с худощавыми юношами. Увидав растрепанного Сергея, кто-то из троих нажал на кнопку, и кабинка поехала вверх.

– Адье, мои шер! – послышалось из нее и растаяло в высях.

Сергей выскочил на улицу. И еле увернулся – рядом с ним, в двух сантиметрах, грохнулась об асфальт большая зеленая ваза. Один из осколков вонзился ему в щеку. Но вынимать его было некогда. Сергей припустился от страшного дома во всю прыть.

Две остановки он бежал пешком. Оглядывался ежесекундно. Ему казалось, что доктор Григорий и вся братия гонятся за ним по пятам.

К подруге он ворвался совершенно измочаленным, злым, дерганным. Та руками всплеснула. Но Сергей не дал ей и слова вымолвить.

Все испытанное им, все накопившееся, все долго сдерживаемое прорвалось наружу яростным, безумным фонтаном, вулканической лавой. Он не поздоровался, не сказал ласкового или хотя бы приветливого слова. Он набросился на нее как зверь – с шумным алчным дыханием, рыком, всхлипами. Прямо в прихожей он подхватил ее на руки, подхватил, грубо сжав ее широкие бедра, вскидывая над собой, вжимаясь головой в упругий живот.

– Ой, с ума сошел! – восторженно завизжала она.

Но он ничего не слышал, ничего не понимая – он нес ее в комнату. Он ударил в дверь ее спиной, та распахнулась. Он ничего не видел, шел вслепую. Но он знал, где диван, и не боялся промахнуться. С размаху он бросил ее на высокие подушки, сам опустился на колени, рванул полы халата – лишь пуговицы полетели во все стороны, узенькие беленькие трусики затрещали под его рукой, и превратившись в обрывочки, полетели за спину. Взвизгнула молния на брюках. И в эту секунду, когда он на миг отпустил ее, она подтянула ноги к груди, свела их, заслоняясь от него, глядя испуганными ошалевшими глазами. Но он, просунув ладони внутрь, резким движением развел их, вжался между ними, не вставая с колен, притягивая ее к себе… И она, вздрогнув и тут же расслабившись, обхватила его голову, прижала к груди и в голос рассмеялась, торжествующе, раскатисто. Она давно ждала этой встречи. И пусть воображение рисовало ее не совсем такой, неважно! Главное, она состоялась! Никогда