Дальнейшая подготовка должна была проходить следующим образом. Каждый из трех основных отрядов состоял из десяти человек, к которым были прикреплены по два командира: их мы называли мадрихами, потому что они не только командиры, но и опытнейшие кинологи. Каждый из них служил в кинологическом отряде, потом прошел курсы командиров и вновь возвратился в родное подразделение. В дальнейшем проделал такой путь и я. Мадрих отлично знал, как тренировать собак именно для того отряда, к которому он сам принадлежал. Ведь тренировки для разных отрядов в корне отличаются, и совместно они не проходят. Рядом, но не вместе. Бойцы из разных отрядов даже живут в разных караванах.

При этом у нас были и общие тренировки, которые выполнялись одновременно тремя отрядами. Это марш-броски, крав мага, тир, военные общие занятия. Сержантами-мадрихами отряда Мирдафим были Алекс и Раве, парни немногим старше нас. Они отвечали за подготовку собак и кинологов своего подразделения. Но пока мы этого не знали. Был четверг, последний день девятимесячной общей подготовки, в воздухе витало предчувствие шаббата и предвкушение совершенно нового периода нашей службы. Мы занимались приятными хлопотами — готовились к переезду в новые, гораздо более комфортабельные караваны, где комнаты были на четверых и существенно отличались от наших палаток на 12 человек. А еще в каждой комнате был кондиционер! Просто рай!

Далее был накрыт огромный стол, и все отпраздновали завершение девятимесячного курса. Солдат родился! А дальше — только расти и совершенствоваться.

Наутро все мы отправились по домам, зная, что после этого шаббата жизнь наша в корне изменится. И эта мысль, как легкое игристое вино, приятно будоражила.

Если вы попросите меня назвать три самых волнующих дня моей службы, то один из них, несомненно, тот, когда каждый из нас впервые получил собаку, с которой предстояло служить оставшиеся полтора года, пробежать сотни километров на тренировках и ходить на боевые задания. Собака, которой порой изливали душу, жалуясь на командиров, жизнь и все остальное, и, глядя в умные собачьи глаза, чувствовали облегчение. А четвероногий друг в ответ часто скупо, негромко и коротко гавкал — словно соглашаясь или возражая.

И вот мы идем к клеткам, где ждут будущие боевые друзья, напарники, и наши сердца взволнованно перекачивают бурлящую кровь. Впереди — наши мадрихи Алекс и Раве. Ради этих оставшихся пары сотен шагов мы полтора года терпели бесконечные тяготы армейской службы.

Наконец мы оказались перед клетками. Наступил волнующий момент — Алекс и Раве начали знакомить каждого солдата с его собакой. Происходило это так. Алекс подходил к клетке, называл чье-либо имя, солдат приближался к клетке, Алекс сообщал ему кличку собаки, открывал дверь, и вдвоем они заходили внутрь. Солдат давал — уже своему! — питомцу кусочек сыра и осторожно гладил его. Все, первое знакомство состоялось!

Далее следовал очень значимый и трогательный ритуал, наверное, по эмоциональному накалу не уступающий моменту росписи новобрачных. На двери каждой клетки была закреплена фанерная табличка с именем собаки. Солдат брал фломастер и ниже писал свое имя и номер телефона. С этой минуты он становился ответственным за своего четвероногого друга на последующие полтора года. Отныне на планете становилось на двух неразлучных друзей больше.

Мы стояли, наблюдая за ритуалом, и всех занимал лишь один вопрос: «Когда? Когда же Алекс назовет мое имя?»

После знакомства со своей собакой солдат оставался с ней, пока остальных знакомили с их питомцами. Он мог вновь зайти к ней в клетку или постоять рядом. Притирка двух живых существ, связанных общей целью, начиналась.

Наконец прозвучало мое имя! Удары сердца напоминали барабанную дробь. В клетке я увидел огромного, с густой длинной черной шерстью пса — голландскую овчарку.

— Иван, — сказал Алекс. — Это отныне твоя собака. Его зовут Грайф.

И мы вместе шагнули внутрь клетки.

Имея внушительные размеры, Грайф был на редкость спокойным псом. Он поднялся, сделал шаг навстречу и… лизнул мне руку! А потом с удовольствием, которое явно читалось на его большой морде, съел протянутый мною сыр. Нерез несколько минут я уже писал свое имя и номер телефона на табличке: Иван Гончаренко, 054641… Свершилось!

Эйфория сменилась счастливым удовлетворением, меня охватило какое-то радостное спокойствие. Говорят, то же самое испытывают альпинисты, покорив неприступную ранее горную вершину.

Забегая вперед, скажу, что через пару месяцев Грайф серьезно поранил лапу и больше не смог служить в Окец. Я получил другую собаку по кличке Талья. Конечно же, я пережил по этому поводу большое потрясение. Расстаться с другом, едва успев его обрести! Но в итоге я доволен, что у меня появилась Талья — мой лучший друг до конца службы.

Любой праздник неизбежно сменяют будни, а они для нас стали еще тяжелее. Как говорится, из огня да в полымя… Ведь теперь, помимо марш-бросков, крав маги и прочих испытаний на прочность, добавились занятия с собаками. Это тренировки днем, вечером, ночью, в полях, лесах, горах, а кроме того, постоянный уход за своим четвероногим питомцем и уборка его клетки.

Что же собой представляли кинологические занятия? Два раза в неделю были тренировки дисциплины, на которых под руководством Алекса и Раве мы обучали собак стандартным командам. Это был фундамент, основа взаимодействия человека и собаки, эти тренировки помогали укрепить связь между двумя живыми существами и помочь им понимать друг друга.

Кстати, когда Алекс и Раве распределяли собак, они делали это, не полагаясь на случай, а вполне обдуманно. Когда мы перешли к ним в подчинение, они две недели на кинологических занятиях (пока еще без собак) изучали нас, стараясь понять наши характеры, чтобы под стать каждому подобрать напарника. Одновременно они работали с нашими собаками, узнавали их характер. В итоге подбирали пару, в которой оба дополняли друг друга, усиливали свои сильные стороны и компенсировали слабые.

Расчесывание Грайфа никогда не могло быть идеальным.

Если командир находил хотя бы один волос на своей руке, когда гладил собаку, то солдат в наказание оставался на базе.

Как можно понять, такое наказание у меня было часто

Когда через год я стал мадрихом, как Алекс и Раве, то тоже старался по такому же принципу составлять пары «человек — собака». Если солдат очень уверен в себе, а собака, наоборот, подвержена сомнениям, то это идеальная пара, где человек поведет за собой животное. Но в то же время небольшая неуверенность собаки будет сдерживающим фактором, не позволяющим бойцу принять неправильное решение. Так и очень уверенной в себе, сильно тянущей вперед собаке логичнее подобрать не очень решительного хозяина. А вот если в паре оба очень самоуверенны, то может возникнуть конфликт характеров.