«Восьмилетнего мальчика разбудила зубная боль. Ухватив руку Корчака, он выплеснул наружу свои страдания: „…тогда мама умерла. Тогда меня отослали к бабушке, но она тоже умерла. Но тогда меня отвезли к тете, но ее не было дома. Было холодно. Меня впустил дядя. Очень бедный. Я хотел есть. Его дети болели. Он положил меня в кладовой, чтобы я не заразился. У меня ночью всегда болят зубы. Потом меня взяла одна женщина, но скоро отвела на площадь и оставила там. Было темно. Я очень боялся. Ребята начали меня пихать. Тогда полицейский отвел меня в участок. Там были одни поляки. Они отослали меня к моей тете. Она кричала на меня и взяла с меня клятву, что я не расскажу вам, что со мной было. Можно я тут останусь? Можно? Вы не сердитесь, что я бросил мячик на траву? Я не знал, что это нельзя“».

«Он уснул, — записал Корчак. — Странно, но на миг я ясно увидел ореол вокруг его усталой, восьмилетней головенки»[94].

Согласитесь, по поводу этого рассказа можно написать множество слов.

Однако, как водится, лучше, чем Корчак не скажешь: «Ребенок обогащает меня опытом, влияет на мои взгляды, на мир моих чувств… Ребенок и поучает, и воспитывает. Ребенок для воспитателя — книга природы… Нельзя относиться к детям свысока (курсив мой. — А. М.)»[95].

Очень важно: то самое общее время — это время совместного обучения. Совместного, понимаете?

7

«Ребенок и поучает, и воспитывает» — это не просто красивые слова, но суть отношений.

Хоть с высоты гляди, хоть приближайся, все равно заметишь, что процесс образования и воспитания в Доме сирот — взаимный. Здесь нет кафедры, с которой вещает преподаватель, и аудитории, ему внимающей. Существует некое общее пространство жизни, в котором дети и педагоги живут вместе, не просто общаясь, но обучая друг друга.

Вот это момент принципиальнейший. Как правило, мы относимся к детям, как к объектам воспитания. Многие родители, принимая то или иное решение относительно ребенка, исходят из одного принципа: будет это полезно с точки зрения воспитания или нет.

Слышу от родителей. Нередко.

«Мне-то лично совершенно не надо, чтобы сын выносил мусор, но я буду заставлять его это делать, потому что с точки зрения воспитания это правильно: пусть привыкает к обязанностям».

«Мне совершенно все равно, что в комнате моей дочери — бардак, но я заставляю ее убраться, потому что с точки зрения воспитания делать так правильно».

И так далее. И так далее. До бесконечности.

Великий Януш Корчак предлагает совсем иной подход к ребенку: не как к воспитуемому, а как — к товарищу.

Родители регулярно спрашивают меня: «Что мне делать, чтобы подружиться с ребенком?» И мне всегда хочется ответить: «Где ж вы были раньше? Отчего вы его все время воспитывали вместо того, чтобы с ним дружить?»

Помните? «Общее счастливое время жизни мое и их». Это время, которое объединяет товарищей, друзей, равных людей.

Вот что важно.

Ребенок — не ниже, он — другой.

Ребенок — не объект для воспитания (никто из нас, признаемся, не любит, когда его воспитывают), но — товарищ.

Ребенок — да! — очень часто нуждается в нашей помощи. Но и к нему тоже можно обратиться за поддержкой.

Это выводы Януша Корчака, которые он проверил тридцатилетней практикой.

8

Довольно большой коллектив детей обслуживали всего семеро: повар, прачка, уборщица и другие люди, скажем так, технических профессий.

Но для Корчака являлось принципиально важным, чтобы даже обслуживающий персонал разделял его идеи. Например, ни один взрослый не имел права делать ребенку замечания просто потому, что он — взрослый. И, выговаривая ребенку, взрослый всегда должен быть готов не к безропотному приятию любых слов, но ко вполне возможному спору.

Среда, в которой живут воспитанники, должна всегда оставаться доброжелательной.

Согласимся: мы не всегда отдаем себе отчет, в какой агрессивной среде живут наши дети. Мне, человеку взрослому, вряд ли кто сделает замечание. Ребенку может выказать свое недовольство любой незнакомый человек просто потому, что он — взрослый.

— Чего орешь? Патлы отрастил! Оделся как обезьяна! — я это много раз слышал на улице в обращении к молодым людям.

Наша система ценностей такова: сделать замечание взрослому — это нарушения личного пространства, попросту говоря — хамство. Сделать замечание подростку — вроде как воспитывать его, то есть принести ему пользу.

О том, что у ребенка тоже есть свое личное пространство и что он тоже ненавидит замечания — мы высокомерно не думаем.

К тому же, увы, куда как многие реализуют свои комплексы на детях. Когда взрослого человека никто не берет в расчет, никто его не замечает, он готов радостно отыграться на детях. И дети вынуждены слушать взрослых, вынуждены им подчиняться, вынуждены исполнять все, что говорят старшие — даже если не согласны.

Все это, конечно, до поры, и заканчивается, как правило, серьезным взрывом со стороны детей. Однако какое-то время многие из нас сосуществуют со своими детьми именно по таким законам.

Корчак и Вильчинская хотели эту систему уничтожить. Поэтому, в частности, так тщательно отбирался обслуживающий персонал.

Надо было найти людей, которые не просто любят, но уважают детей. Это оказалось не просто, но в конце концов получилось.

Корчак мечтал, чтобы Дом сирот был, действительно, домом, то есть таким местом, где воспитанники не станут испытывать страх.

9

Что же преподаватели? Точнее: кто же?

Тоже, разумеется, те люди, которые прошли тщательнейший отбор.

Напомню то, о чем мы говорили в начале книги: преподаватели Дома сирот пошли за своими воспитанниками в газовые камеры. Погибли вместе с детьми, не бросили их.

Этих людей отбирал Януш Корчак лично. Жизнь — или смерть? — доказала, что он не ошибся.

У Корчака были очень жесткие критерии, позволяющие понять, как отличить хорошего педагога от плохого, то есть того, кто нужен Дому сирот от ненужного.

Как вы думаете, какое качество педагога Корчак считал основным?

Думаю, его ответ вас удивит:

«Самое главное, я полагаю, трезво оценивая факты, воспитатель должен уметь:

Любого в любом случае целиком простить (курсив мой. — А. М.).

Все понимать — это все прощать»[96].

Педагог — это не начальник. Не указующий — наказующий перст. О нет! Это человек, главная задача которого: понять ребенка. А понять, как известно, и значит простить.

Дорогие педагоги XXI века, а также папы-мамы, бабушки-дедушки… Януш Корчак говорит ведь не только о своих современниках, но в том числе и о вас, дорогие мои читатели.

Как насчет того, чтобы услышать?

10

Имелись ли