Роксолана тогда еще не имела на Сулеймана никакого влияния, а потому в этой гибели ее обвинить не догадались. Но Сулейман-то хорош – уже будучи султаном, нашел возможных очень далеких претендентов и казнил.

Чему же удивляться, что он приказал казнить сына, обнаружив, что тот за спиной отца ведет переговоры сразу в двух направлениях – с сербами и с сефевидами (персами)? Угроза свержения был очень серьезной, Сулейману было пятьдесят девять лет (почти), Мустафе – тридцать восемь. Шех-заде по-прежнему поддерживали янычары, считавшие, что Сулейману пора на покой. Покой в те времена означал только одно…

Державшие нос по ветру послы теперь направлялись сначала к Мустафе, а не к Сулейману. Когда-то нечто подобное происходило и с Ибрагимом-пашой. И когда к Сулейману попали бумаги, свидетельствующие о переписке Мустафы с сефевидским шахом Тахмаспом (часть писем сохранилась, и на одном хорошо видна печать шех-заде Мустафы), вопрос о принце был решен.

Когда-то дед Сулеймана смещенный султан Баязид на предложение нового султана Селима остаться в Стамбуле ответил: «Двум клинкам в одних ножнах не бывать». Он был прав, из двух клинков должен был остаться только один. Сулейман, с легкостью казнивший родственников на Родосе только за призрачную возможность когда-нибудь претендовать на престол, получив доказательства об измене сына, на этот престол уже претендующего, решил все просто, клинок остался один. Почему в этом не обвинили Хафсу Айше?

«Любой, кто посмеет претендовать на мою власть, будет казнен, будь он даже моим братом…» И сыном?

Селим, став султаном, казнил двух братьев и кучу племянников, а потом двоих своих сыновей с их детьми. Казнил даже без всяких доказательств их измены, потому что могли претендовать на трон. Почему в этом не обвинили Хафсу Айше?

И до, и после Сулеймана султаны казнили ближайших родственников, которые могли помешать, позже принцев стали помешать в Клетку – закрытые решетками комнаты во дворце без права общаться с кем бы то ни было.

В конце концов, почему не обвинили в казни сына самого Сулеймана, свалив все на Роксолану и Рустема-пашу? Несчастный Сулейман действовал по наущению двух преступников, бывших в сговоре! Но Мустафу казнили в Эрегли, в провинции Конья, это очень далеко от Стамбула даже сейчас. Бумаги султану показал Рустем-паша? А кто должен был ему показать, сам Мустафа? И почему бы Рустему-паше не показать такие бумаги, если те попали к нему в руки? Вот это было бы преступлением.

Достаточно представить ситуацию отстраненно от Роксоланы…

Принц за спиной уже постаревшего (а тогда 59 лет были очень солидным возрастом, султан Мехмед Фатих умер в 49 лет, султан Баязид – в 64 года, султан Селим – в 54) договаривается с противниками, послы едут прямиком к принцу, минуя султана… Все указывало на то, что дни Сулеймана сочтены, что его уже списали со счетов. Что должен делать визирь, получив доказательства связи принца с врагами отца? Вот если бы Рустем-паша не предупредил султана, а потом лишь развел руками: мол, простите, проглядел, это было бы предательством.

И что Великий визирь опирался на Роксолану, тоже понятно – на кого же ему опираться, не на Махидевран же?

Почему во всей этой истории виновными оказываются те, у кого и выбора не было – либо пустить все на самотек и погибнуть, либо предъявить доказательства султану, чтобы тот что-то решил?

Сулейман решил, он просто казнил старшего сына за предательство интересов не только своих собственных, но и всей империи, потому что, если к власти приходит тот, кто воспользовался помощью врагов, он будет предавать, предавать и предавать…

Понимаю, что любителям сериала и поклонникам симпатичного шех-заде Мустафы трудно поверить в его предательство, но письмо с его печатью существует до сих пор, и отрицать это невозможно. Мустафу тоже можно попытаться понять: отец засиделся на троне, мачеха вовсю копает против него, Великий визирь – зять ненавистной мачехи… как тут не сорвешься?

Но тогда правы все. И все виноваты. Почему же винят только Роксолану?

Еще Роксолану винят в поступках ее сыновей, совершенных уже после ее смерти. Снова тот же вопрос: почему Роксолану, а не Сулеймана, который имел на сыновей куда большее влияние, чем мать?

Хотя вот это можно оспорить, она, видно, имела очень большой авторитет у сыновей. При жизни матери сыновья – Селим и Баязид – ни слова не произносили против отца и друг друга, хотя всем было известно, что они питают взаимную ненависть.

Стоит напомнить о сыновьях Сулеймана.

Махмуд – сын Фюлане, родился, судя по всему, еще в Кафе, в 1512 году, умер в октябре 1521 года в Стамбуле во время эпидемии;

Мурад – сын Гульфем, рожден в 1515 (1519?) году, умер тоже во время эпидемии 1521 года в Стамбуле;

Мустафа – сын Махидевран, родился в Манисе в 1515 году, казнен вместе с маленьким сыном (второй умер раньше) султаном в Эрегли 6 ноября 1553 года;

Мехмет – сын Роксоланы, родился в 1521 году в Стамбуле, как и остальные дети, умер 6 ноября 1543 года в Манисе (возможно, был отравлен);

Абдулла – сын Роксоланы, родился в 1522 году, умер во время эпидемии 1526 года;

Селим – сын Роксоланы, родился в 1524 году, умер в 1574 году, одиннадцатый султан Османской империи;

Баязид – сын Роксоланы, родился в 1525 году казнен вместе с пятью маленькими сыновьями султаном за мятеж в июле 1562 года;

Джихангир – сын Роксоланы, родился в 1531 году, умер в ноябре 1553 года в Алеппо, где был наместником, считается, что от тоски по брату Мустафе, но в действительности просто не мог так быстро даже получить известие о его казни;

Роксолану пережили двое из пяти рожденных ею сыновей. Любимым сыном и у нее, и у Сулеймана был старший сын Роксоланы Мехмед, именно его родители прочили в следующие султаны. Может, потому Мехмед и умер так внезапно?

Два других – Селим и Баязид – были куда более слабыми, Джихангир и вовсе болел с самого рождения, у него, видимо, развился кифоз из-за рахита, но решили, что просто горб. Считается, что Роксолана предпочла бы на троне Селима, потому что тот слабее, его, мол, легче уговорить отменить закон Фатиха.

Но Роксолана никогда не давала повода считать себя саму глупой, она же прекрасно понимала, что слабый султан – это слабая империя, и вряд ли могла предпочитать Селима из-за слабости. Дело было в другом: второй сын Баязид был слишком жестоким, этот точно не остановился бы перед уничтожением родственников, вот чего не могли не понимать оба родителя. Думаю, гибель двух наиболее достойных власти сыновей – Мустафы и Мехмеда – была для Сулеймана настоящей трагедией. И все же он уничтожил сына и внука, когда возникла угроза власти.

Боялся за свое кресло, то бишь трон? Возможно, но еще – за империю вообще, потому что для врагов страны нет ничего желанней, чем слабая власть в ней. А кровавые разборки, которые непременно начались, устрани Мустафа его самого, на пользу Османской империи не пошли бы. Сулейман применил известный принцип Мехмеда Фатиха: лучше потерять принца, чем провинцию.