- Подумать надо. - Позин был несколько обескуражен предложением Петропавловского, очевидно сделанным из самых лучших побуждений. - Дело в том, что я не умею в присутствии от сих до сих сидеть - характер непоседливый. Да и чиновник я никудышный - сам непослушный и командовать не способен. Могу только советы давать...

В суете двух предвыборных кампаний Позин и в самом деле как-то не задумывался о своей дальнейшей судьбе. Вернее, мысль о том, чем он будет заниматься в будущем, тревожила его регулярно, но он отгонял ее, погружаясь в сиюминутные дела и разговоры. Постоянные конкретные задачи, требовавшие безотлагательного решения, не позволяли ему сосредоточиться на мыслях о будущем.

Не умея и не любя принимать однозначные решения, выбирать из многих имеющихся вариантов единственно верный, Позин всегда предпочитал оставлять окончательное решение за кем-то иным, за тем, кто заказывал ему прогноз развития тех или иных политических и психологических ситуаций, ожидаемых ходов и выходов.

В случае же его личной судьбы выбор ее дальнейших возможных путей переложить было не на кого, и Позин максимально оттягивал этот неприятный момент. Предложение Петропавловского застало его врасплох. Оно было лестным и перспективным с карьерной точки зрения. Но работать под началом этого откровенного циника и заядлого интригана, обласканного властями современной России, ему нисколько не улыбалось.

Остроту ума и большие знания Петропавловского Шура, безусловно, ценил. Однако ему претила главная отличительная черта характера будущего патрона удивительная способность убеждать всех в том, что черное это на самом деле белое, и наоборот, причем делать это с таким видом, будто он сам этому безгранично верит. Такое поразительное умение озвучить с необыкновенной убедительностью любой заказанный ему тезис в высшей степени ценилось властями предержащими.

Но обижать людей, особенно стремящихся сделать ему добро, Позин не мог, а потому, нарушая долгую паузу, задумчиво сказал:

- Спасибо тебе, Гаврик, на добром слове, но ты же знаешь, какой я нерешительный. А потом, как это воспримут Щенников и компания?

- Ты только соглашайся, а Щенникова и иные оргвопросы беру на себя.

- Позволь мне подумать чуток.

- Даю тебе на размышление целое лето, а в сентябре жду - осенью предстоят большие дела. К этому времени Путин получит реальную оппозицию, как и любой политик, пытающийся что-то делать. Тебе не надо объяснять, кто в нее войдет, в частности многие из наших с тобой дружков и союзников...

Позин быстро взглянул на него: "Не слишком ли тот откровенничает перед ним? И не стоит ли за этим предложением какой-нибудь подводный камень? Стоит об этом поразмышлять на досуге..."

- Вот и поборемся с ними на славу. Калейдоскоп повернулся - конфигурация рисунка стала совсем другой, - так соратники превращаются в противников. Того же Аркашонку Велихова придется чуток приструнить, а то прослышал я, что он, как есть самый великий теоретик и практик демократии, собирается учить демократии Президента.

- Нельзя недооценивать Велихова, - осторожно заметил Позин.

- Это раньше Аркашке все легко давалось и доставалось, теперь будет не так - скоро сам увидишь. Помяни мое скромное слово. Теперь всем олигархам лучше сидеть тихо и не высовываться. Вот наш с тобой кореш Долонович правильно ведет себя - скромно, незаметно сидит, доходы считает, на экранах не мелькает... неожиданно вставил он.

Примерно неделю спустя после встречи с Петропавловским Позина вызвал Щенников. Честно говоря, Шурик подумал, что деловой Гавриил уже предпринял попытку переманивания Позина в свою структуру. Но Щенников сразу заговорил совсем о другом, по обыкновению не глядя на собеседника, и потому не всегда было можно понять, обращается ли он непосредственно к присутствующим или же размышляет вслух:

- Придется напрячься и как следует потрудиться: приготовить две подробные аналитические записки-предложения. Есть идея прижать немного вольницу твоих друзей-губернаторов. А кроме того, пощекотать оплывшие жирком бока наиболее крупных олигархов. Пора уже и тем и другим понять, кто хозяин в доме, и вести себя соответственно...

- Какие сроки? - невозмутимо поинтересовался Шурик.

- Как всегда, первоначальный вариант нужен был вчера утром, но неделю я тебе дам. И смотри не либеральничай! - предупредил он. - Дружков твоих, Долоновича и Велихова, не трогай, чтобы тебя потом совесть по ночам не мучила. Сам знаешь, такого рода документы не один человек готовит.

Ровно через неделю Позин принес обе записки.

- Читать при тебе не буду. Цейтнот у меня.

- Если появятся вопросы, позвонишь. Хочу только предупредить, что я всерьез исходил из необходимости "равноудаленности олигархов", понимая, что любой из них уязвим, ибо все они обогащались не по закону, а по особым правилам, наделявшим их исключительными привилегиями.

Щенников промолчал.

- И последнее замечание. Поскольку для меня не секрет и твое личное отношение, и отношение ряда влиятельных лиц к Лебединскому и его медиаимперии, предупреждаю и прошу - ни в коем случае не начинайте с него. Поднимется такой вой со всех сторон, что мало не покажется!

- Вы имеете в виду еврейскую общину?

- Ну, конечно! Президент Всемирного Еврейского конгресса Чарльз Бронфман-младший - крупнейший мировой медиамагнат, а, как нам всем хорошо известно, Лебединский с ним коротко знаком. В очередной раз получите ярлык антисемитов, а зачем зря Президента подставлять? Тем более Лебединский из всех олигархов не самый вороватый, да к тому же грамотно в своей сфере работает...

- Слишком грамотно и не всегда понятно, на кого... А я-то думал, ты за Долоновича будешь хлопотать.

- Тебе, Валентин, лучше других известно, что с Лебединским меня ничего не связывает. Не думаю, чтобы ты забыл, что именно я сомневался в том, стоит ли отдавать ему телевизионный канал целиком, что, кстати, и высказал нашему первому Президенту. Но он тогда меня не послушал...

- Тогда ситуация была другой! - вставил тот.

- Возможно! - кивнул Позин. - Но теперь главное сделать так, чтобы не повторилось то, что уже было в русской истории, - только на трон вступил Павел I, все фавориты матушки его Екатерины Великой впали в немилость, а многие лишились благ, полученных от императрицы, и отправились в ссылку... Любим мы наступать на одни и те же исторические грабли... Лучше уж вообще ничего не давать, чем давать, а потом отбирать. А потому лучше ничего не иметь, нежели иметь, а потом потерять...

Щенников криво улыбнулся.

- С тобой, Позин, все давно ясно. Может, ты в чем-то и прав, но существует список, - тут голос его обрел стальной оттенок, - список, в котором, представь себе, наряду с Лебединским, Батыровым, Латыповым, Чердынцевым и некоторыми другими, значится и наш с тобой приятель Велихов. И кстати, заслуженно. Аркадий давно зарвался, о чем я лично ему неоднократно говорил. И никакого результата. Так что оставайтесь с нами и ждите новых интересных сообщений.