– То-то, – в карих глазах Каризиана пропало выражение холодной злобы. – Тогда я, возможно, не сверну тебе шею, хоть и очень хочется.

С этими словами он плюхнулся в ожидавшие его носилки, и дюжие рабы заторопились, догоняя ушедших. Федрине на мгновение показалось, что префект претория хочет что-то добавить к словам приятеля, но тот, чуть замешкавшись, дал шенкеля коню, который в два прыжка настиг императорский эскорт.

Федрина последний раз помахал рукой и отправился доедать остывший обед. Жизнь возвращалась в привычную колею.

А в карцере на роскошном плаще Каризиана, за который тот заплатил сумасшедшие деньги, сидели, прижавшись друг к другу, чтобы хоть немного согреться, две девушки, и вряд ли кто-нибудь смог подумать, что они еще несколько дней назад были врагами не на жизнь, а на смерть.

Через пару дней на всех улочках, ведущих к Большому цирку, было негде яблоку упасть от желающих посмотреть на широко анонсируемые гонки колесниц. Самые предусмотрительные поспешили заблаговременно занять места, но основная масса, как обычно, валила в последний момент. Римляне и римлянки, вольноотпущенники и рабы отчаянно пихали друг друга, стремясь прорваться в колоссальное здание, эллипсом опоясывающее поле для заездов.

Север, ярый болельщик «синих», нетерпеливо погонял едва плетущегося Каризиана, который был непривычно задумчив и никак не реагировал на подначки приятеля, уставшего тормошить друга. Не дождавшись реакции на очередную шутку, Север не выдержал:

– Слушай, не принимай ты все это так близко к сердцу! Ну посидела в карцере твоя красавица, подумала о жизни… Может, теперь покладистее станет?

– Мне сейчас не до смеха, – отмахнулся печальный Каризиан. – Ей там совсем не место.

– Где? В карцере?

– И там тоже. Но я имел в виду саму школу. Ну почему я не могу ее выкупить?

– Потому что у тебя нет денег, – терпению младшего Валерия Максима мог позавидовать даже Сизиф. – Федрина задешево ее не отдаст. Луция для него великолепная приманка для зрителей. Ручаюсь, весь высший свет Рима сбежится посмотреть на ее выступление.

– Но я могу продать часть своего имения!

Север сочувственно обнял за плечи расстроенного приятеля:

– И сделаешь двойную глупость. Хотя бы потому, что останешься без денег, а твоя красавица привыкла жить на широкую ногу. И я бы на твоем месте, в ожидании воссоединения с прекрасной Луцией, озаботился преумножением имеющегося, а не разбазариванием последнего.

– Почему спасение любимой женщины ты называешь «разбазариванием денег»?

– Потому что, если ты выкупишь сейчас Луцию, она никогда уже не сможет появиться в приличном обществе. То, что этот раб был ее любовником, еще ничего – у нас сейчас любая уважающая себя матрона мечтает заполучить в постель гладиатора. Но ей не простят его смерти, а она тебе – что ты купил ее как рабыню.

– И что же мне делать? Ждать, пока ее сожрут львы, медведи или кто еще там?

– Да, мой бедный Каризиан. И приносить жертвы богам, моля их помочь ей достойно выступить на арене. Тогда, возможно, отважной амазонке поднесут лавровый венок, а то и рудис, и она уйдет триумфатором, а победителей не судят. Вернее, им прощают некоторые грешки.

– Но для того, чтобы ее освободили от гладиаторской повинности, нужна воля толпы!

Север посмотрел на приятеля долгим укоризненным взглядом, словно учитель на тупого ученика. На лице Каризиана появилась догадка:

– Мы посадим своих людей…

– …и те потребуют ей свободу! Ну наконец-то! А если еще заплатить клакерам, то шуму будет на весь Рим… Хотя боюсь, что твои неприятности на этом не закончатся.

– И что еще может случиться? – в голосе Каризиана прозвучала безнадежность.

– Ты забыл про папашу Луции. Сенатор вряд ли будет в восторге, что его дочь так легко отделалась. Кроме того, ты на всю жизнь забудешь про мужские забавы, потому что, чует мое сердце, наша страдалица будет вить из тебя веревки!

– Ну знаешь ли! – вскинулся Каризиан и вдруг рассмеялся: – Боюсь, что ты прав!

– О горе мне! – шутливо воздел руки Север. – Мой лучший друг погибает для общества, и я же ему помогаю! Сердце рвется в груди от… Слушай, от чего оно должно рваться: от горя или отчаяния?

– Ну прекрати же ты!

– Ха! Если мой неунывающий друг решил изображать плакальщицу на похоронах, то должен же кто-то улыбаться в этом мире! А теперь пошли быстрее! Я хочу попасть в Большой цирк хотя бы к концу заездов. Мало того, что я поставил на «синих» кучу денег, так там будут все красотки Рима. Не хотелось бы упустить возможность хорошо провести время… Слушай, ну сколько можно переживать?

– Да я не переживаю, – отмахнулся Каризиан. – И перестань меня тормошить. В твоих словах есть доля истины, и я хочу кое-что обдумать… По-твоему, мне не хватит денег на Луцию?

– А что, нет? По-моему, ты и без нее всегда тратил больше, чем получал после кончин многочисленных родственников.

– Но я изменился! Сейчас вот баллотируюсь в квесторы. Хочу отвечать за продажу земли.

Север только присвистнул, глядя на приятеля как на буйнопомешанного.

– Неужели ты думаешь, что тебе кто-то доверит деньги, если всему Риму известно, что сенатор Каризиан спустил уже несколько состояний?

– Неправда! Это были не состояния, а одни слезы!.. Кстати, мне сейчас пришла в голову отличная мысль! А что, если я начну зарабатывать деньги своим трудом? Займусь торговлей, например? Божественный Веспасиан, до того как стать императором, торговал мулами – и ничего!

– Но ты же не император… Боюсь, мой хитроумный друг, эта идея не встретит понимания в нашем кругу. Торговля – удел всадников, а не сенаторов. И потом, в Риме даже плебс считает зазорным работать, а ты хочешь… Нет, это полная чушь!

– Север, должна же быть какая-то возможность поправить дела!

Префект претория понял, что на соревнования колесниц им сегодня не попасть. Не мог же он оставить Каризиана в тот момент, когда его другу впервые пришла в голову здравая мысль заняться делом! Этот обаятельный бездельник мог сколько угодно водить за нос Валерия Максима, рассказывая о своих карьерных достижениях, чтобы добиться уважения старика, но Север прекрасно знал цену всем его головокружительным «успехам», что были сродни фантастическим рассказам иных путешественников о семиглавых драконах. Но сегодня Каризиан впервые в жизни задумался о своем будущем, и к этому надо было отнестись серьезно. Обреченно махнув рукой на сонм ожидающих его красавиц и зря потраченные деньги, префект взял друга под локоть и почти силой усадил на стоящую невдалеке мраморную скамью:

– Послушай, дорогой, я готов составить тебе компанию к девочкам, трактирщикам и на любую авантюру, которая может окончиться дракой. Но деловые вопросы – не самое сильное мое место. Если уж тебе приспичило заняться преобразованиями в хозяйстве, давай зайдем ко мне. Отец с удовольствием тебе чего-нибудь присоветует. А меня уволь… Не собираюсь ломать себе голову из-за девицы, пусть даже она будет самой Прекрасной Еленой.