«Почему шпиона убил именно Шамко? — задавал себе вопрос Зорич, но ответа никак не находил. — Судя по обстоятельствам, как мне докладывали, он это сделал как бы в естественной ситуации — уничтожил предателя, намеревавшегося переметнуться к немцам.

Информация от других источников говорила, что Шамко буквально охотился за ним. А может, просто хотел избавиться от ненужного свидетеля? Тогда какого свидетеля? Чем они были связаны друг с другом? Почему это не сделали другие партизаны, наверняка находившиеся рядом с жертвой? Шамко, Шамко, кто он? Как и когда появился в отряде? При каких обстоятельствах и с кем? Всё это надо выяснить — да поскорее!»

Рассуждения ходили и ходили по кругу предположений на основе всё поступающих свежих данных. Майор понимал, что мысли походят на перелетных птиц, если их не наловить сейчас, по горячим следам, то есть вероятность, что их никогда не поймаешь — далеко и безвозвратно улетят. А потому он собирал и собирал по крупицам все попадающие подозрительные данные на Шамко и отправлял их плавить в горячий тигель мыслей внешне холодной головы. Там они выливались в нужную логическую форму.

Наблюдения и аналитическая работа дали положительный результат. По дополнительно полученным материалам становилось ясно, что выстрел Шамко в Сметинского не случаен и явно не мотивирован патриотическим чувством…

Вскоре второй агент был разоблачен. Его попросили рассказать всю правду об убийстве. Сначала он утверждал, что застрелил Сметинского как предателя, пожелавшего сбежать «с поля тяжкого боя» к противнику. Он даже пытался хорохориться, мол, расправился с предателем, но когда Зорич стал уличать убедительными доказательствами его преступных деяний и замаячила угроза расстрела, то агент гестапо сразу же растаял и поплыл, как студень на теплой кухне. Надеясь выторговать и выпросить себе право на жизнь, разоблаченный немецкий лазутчик с собачьей преданностью ловил каждый взгляд, каждый жест допрашивающего его майора.

Но у Зорича уже были неопровержимые данные, что убийство произошло не так, как обрисовывал его убийца.

— Почему вы посчитали его за предателя? — неожиданно строго спросил Зорич.

Шамко заволновался и ничего вразумительного не ответил, хотя и пытался перечислить ряд признаков подозрительного поведения своей жертвы.

— А эти признаки, названные вами, разве не видели другие партизаны?

— Не знаю.

Однако в ходе перекрестного допроса засланный агент всё-таки «раскололся», хотя и пытался защищаться. Назвал свой псевдоним — «Вольф» (Волк). Повел он себя сразу же неискренне. Стал юлить, лгать, доказывая, что он был слепой исполнитель чужой воли. Главным предателем и шпионом, мол, был Тадеуш Сметинский, который руководил им по заданию гестапо.

О перевербовке агента не могло быть и речи.

После стремительного следствия по горячим следам преступления состоялся партизанский суд, который приговорил шпиона к высшей мере наказания — расстрелу.

Приговор привели в исполнение тут же на краю оврага сами партизаны. По всем правовым основам сделали: зачитали приговор, объявили, в чем обвиняется осужденный, какой ущерб нанес он отряду вместе с подельником, сколько погубил людей, а потом дали волю стволам…

Возмездие свершилось.

После этого Зорич подумал:

«Большое дело сделали — вытащили две такие глубоко засевшие занозы в теле партизанского отряда. Вот как в жизни интересно, сотворим что-нибудь невероятное, порой невозможное, но удачное, потом оглянемся и поразимся: как же мы это сделали? Вот что такое дух, помноженный на логику мыслей и старание довести дело до конца».

Слово Святогорову:

«В партизанском отряде имени Железняка мы быстро освоились и начали проводить свои операции.

Мы искали и затем из подобранных кандидатов готовили нашу агентуру, сочиняли им легенды прикрытия. У нас в отряде были специалисты по подделке и изготовлению немецких документов.

Причем качество их было таково, что никто из агентов в Люблине и других городах Польши не провалился при проверке этих липовых удостоверений немецкими патрулями. Они были идеальными по исполнению.

С отряда агенты уходили на задания с целью разведки, совершения диверсионных и террористических актов справедливого возмездия над фашистскими главарями и предателями.»

Начальник 12-го отдела «Иностранные армии Востока» при генеральном штабе сухопутных войск вермахта генерал-майор Рейнгард Гелен уже более четверти века верой и правдой служил разным правительствам — сначала Веймарской республике, затем гитлеровскому Третьему рейху, — хотя поначалу и не испытывал к нацистам особых симпатий, считая резкую радикализацию их политического курса крайне опасной для ещё не окрепшей Германии после позорного Версаля.

В то же время, воспитанный в казарменном духе, он безоговорочно принимал любую верховную власть государства — независимо от политического устройства, гитлеровскую в том числе. Он черпал удовольствие в самом процессе работы, не оглядываясь, на кого ему приходится трудиться.

В детстве хилый и узкогрудый, он достиг роста всего 160 см, с нездоровой, желтоватой кожей и близорукими глазами. В школе же ценили ребят сильных, ловких, выносливых. Поэтому он часто замыкался в себе, держался особняком, страдая комплексом неполноценности. Но время показало, что отсутствие накачанных мускулов не всегда дает проездной билет на поезд, идущий в сторону станции под названием «Карьера». Такой проездной приобретают люди за ум, интеллект, знания. И он такой билет получил.

Гелен с безоглядной преданностью служил Гитлеру до самого конца, хотя, скорее всего, уже давно понимал, что война проиграна и что в этом поражении во многом повинен сам фюрер, который не внимал разумным советам своих опытных в военном деле генералов и адмиралов. И самое главное — фюрер не особо доверял донесениям руководителя разведывательных операций против Советского Союза, а уповал только на свое Провидение.

И всё же главным делом жизни Рейнгарда Гелена, которому он посвятил себя целиком и до конца, была борьба с коммунизмом-большевизмом и Советским Союзом. Поэтому он в конце войны легко сменит хозяев, чтобы иметь возможность продолжить свой крестовый поход на Восток.

В 1945 году он сдастся американцам — представителям военной разведки США (РУМО). Вскоре генерал разведки и его организация попали под крыло Аллена Даллеса. И это не случайно: Гелен собрал целый архив на объекты Советского Союза — его Красную армию, разведывательную сеть, экономический и человеческий потенциал — и в результате сосредоточил в своих руках бесценный материал. Кроме того, он был мастером закулисных интриг и подрывных операций. Такие люди нужны были США: стали отчетливо прорисовываться контуры холодной войны.

Со временем он учредил свою штаб-квартиру в Пуллахе под вывеской представительства промышленной компании, а различные отделения, такие как шпионские школы и центры подготовки кадров, действовали как филиалы или мастерские фирмы. Всю свою жизнь Гелен намеренно создавал вокруг себя завесу секретности, скрывающую от посторонних глаз как его профессиональную деятельность, так и личную жизнь. Даже самые пронырливые репортеры и корреспонденты не смогли выведать, где он живёт, имеет ли семью, детей. Те немногие фотографии, увидевшие позже свет, изображают его молодым офицером в майорском звании. В немецкой прессе его называли не иначе, как «Человек в тени», «Человек тысячи тайн», «Теневой генерал», а одна из штутгартских газет охарактеризовала Гелена как «Никому не известный глава шпионского ведомства». Но это всё будет потом — после печальной для германского народа, но не для Гелена войны.