– Размажем! – вдруг граммофонным голосом сказала Шанти, и Олра вздрогнула:

– Она умеет говорить! У тебя говорящая кошка! Вот это да!

– У нее много талантов, – усмехнулся Андрей, – но вот длинный язык, распускаемый не вовремя, не входит в ее достоинства. Ага. Ну все, мне пора.

– Дай я тебя поцелую. – Олра тут же забыла о говорящей кошке, порывисто вскочила и обняла Андрея за шею, впившись в губы горячим, крепким поцелуем. – Вернись живым, пожалуйста! Я тебя буду ждать.

– Ну как я могу не вернуться, если ты меня ждешь? – улыбнулся Андрей. – Вернусь, конечно.

Он прошел в комнату, которую выделили для Шанти, потушил светильник и осмотрелся: окно выходило во внутренний двор, а под ним была крыша мучного склада, крытая черепицей.

Андрей осторожно открыл створки окна и протиснулся в узкий проем. Опустил ноги на черепицу, попробовал – крыша держит. Прошел к ее краю, внимательно оглядываясь по сторонам, – во дворе никого не было. Очень хорошо, пусть соглядатаи Абдула, наблюдающие за трактиром, думают, что он так и сидит в зале. Да и вообще ни к чему, чтобы кто-то знал, что он покидал трактир в этот вечер. Никто не сможет связать его с будущими событиями. Ну – почти никто.

Андрей спустился с крыши, отметив для себя, что черепица в углу и вправду повреждена и ее надо менять, не зря угол протекал. Усмехнулся – какие мысли лезут в голову непосредственно перед акцией. Совсем одомашнился.

Прыжок с забора, и вот он уже между домами, на темной улице, не освещаемой фонарями. До нужного места нужно было идти часа полтора – логово Абдула находилось на противоположном конце города, возле городского рынка. Но это – идти, а он идти не собирался.

Раздевшись, Андрей сложил одежду в приготовленную заранее сумку, спрятал под дерево и засыпал ее осенней листвой, оставив лишь пояс из-под денег. В него он напихал исписанные листки бумаги.

Перекинувшись в Зверя, минут десять, урча как трактор, раздраженно прилаживал на поясницу этот пояс и в конце концов повесил на шею. Шанти вспрыгнула ему на спину, как заправская наездница, и странная парочка понеслась сквозь ночь, распугивая заливавшихся лаем бродячих собак и шипящих, как спущенная шина, кошек.

Зверь мчался по улицам, автоматически сканируя все, что происходило вокруг. Он видел мир не так, как люди. Если в человеческом теле Андрей мог рассмотреть ауры и темнота почти не влияла на остроту его зрения, то Зверь видел все четко, как днем, ауры же сияли, горели пламенем, их оттенки были преувеличены, как будто он разглядывал их под микроскопом. Зверь осознавал все это, но его восприятие происходящего тоже отличалось от человеческого. Все абстрактное, все отвлеченное от сиюминутной проблемы задвинуто в дальние кладовые памяти, как бы затуманено, но то, что находилось на переднем плане, он осознавал внятно и осмысленно. Зверь мчался убивать.

Все, что касалось убийства, было просто и понятно. Разум этого существа, неизощренный или неразвитый – другой, – был целиком направлен на то, чтобы прийти в определенную точку, совершить то, что он умел лучше всего, и уйти незамеченным. Все, что нужно было сделать, Андрей заложил в себя заранее, как программу, как руководство к действию, и четко следовал этому плану.

Нужное здание показалось через минут двадцать – оно в точности соответствовало описанию, данному Зирком.

Большое трехэтажное здание возле городского рынка. В это время Абдул всегда находился там – за редким исключением. Здешний народ не любил шастать по ночам, кроме работников ножа и топора, но Абдул уж точно давным-давно не относился к категории уличных грабителей. Да он и не был грабителем. Начав «карьеру» наемным убийцей, он благодаря своему уму и хитрости продвигался наверх семимильными шагами, поступая, как султан Бейбарс на Земле – после каждого переворота, захвата власти он уничтожал тех, кто помог ему подняться. Постепенно, но всех до одного. Зачем нужны конкуренты и предатели? Сегодня они предали своего хозяина, а завтра предадут и его. А кроме того, зачем держать рядом слишком умного человека, способного подсидеть? Это было и силой, и слабостью Абдула: с одной стороны, некому было узурпировать его власть, а с другой – он слишком надеялся на самого себя и некому было в нужный момент подсказать ему, дать дельный совет. Впрочем, он давно уже считал, что в советах не нуждается и сам знает лучше других, как ему жить и что делать.

Охрану своего особняка распределял сам – как умел, как считал нужным. Вся оборона была рассчитана на человека умного, умелого убийцы высшей квалификации, такого, как Халид или Андрей. Подходы к зданию контролировали стрелки с арбалетами, вокруг здания, начиная с расстояния пятисот метров, стояли открытые и скрытые наряды бойцов, предупрежденных о том, что этой ночью возможна попытка нападения на хозяина.

Абдул прекрасно осознавал, что поставил Андрея в невыполнимые условия, и выход был только один – работать на него. Или попытаться убить. Конечно, работающий из-под палки не особенно эффективен. Но ему и не надо было длительной работы этого убийцы – достаточно, если он уберет Хасса и несколько мелких боссов. После чего его работа и жизнь закончены. И он не обольщался – Андрей точно попробует совершить на него, Абдула, покушение. Ведь он, Абдул, поступил бы так же. А потом бы сбежал, бросив и эту бабу, и ее трактир, и так называемых друзей – кто они ему? Какая-то баба, какая-то семейка.

У Абдула не было друзей и семьи, эффективный убийца не может ни к кому привязываться – это аксиома, которой он следовал всю свою жизнь. Тут был и еще нюанс – Абдул прощупывал состояние обороны Хасса, способность отстоять принадлежащие тому куски и кусочки собственности. Ведь трактир стоял на территории конкурента, Хасс имел с заведения доход, и если сегодня отнять этот кусочек, завтра другой – под таким же надуманным поводом, послезавтра – третий, а там, глядишь, и Хасса нет. Ну это в том случае, если Андрей при попытке покушения будет убит. Но Абдул все-таки надеялся, что того возьмут живым.

Абдул отдал приказ, чтобы Андрея в первую очередь попытались взять живым, а уж потом уничтожали, если увидят, что другой возможности остановить нет. Его должны были остановить на подступах к резиденции авторитета.

Также этот конфликт мог послужить для разведки боем – если Хасс решит, что необходимо встрять за эту бабу, за свой трактир, он организует сопротивление, и тогда тоже можно будет напасть, разорвав договор, придравшись к тому, что он нарушил неписаный кодекс – не встревать в разборки из-за баб. В общем, как ни крути – сплошная выгода. А что этот наемник? Да ничего. Разменная монета. Как и его баба. Как и его «друзья», за которыми внимательно следит наряд бойцов.

Зверь засек первый наряд задолго до того, как приблизился на расстояние видимости человеческого взгляда. Для него улица была ярко освещена луной, звездами, и попытки этих жалких людишек спрятаться были смешны. Как и попытка отвлечь нарядом бойцов, стоящим открыто, на улице. Трогать их было нельзя – исчезновение постов обязательно заметят, и поднимется шум. Он должен был сработать абсолютно аккуратно – мало поубивать всех, кто встал на его пути, надо сделать все элегантно и правильно. Эффективное убийство – это большое искусство, которому учатся годами, но не все могут научиться.