Денис молчал, глядя в темноту улицы. Потом поднял голову. Там половинка Луны, казалось, сияла особенным весенним блеском. Вот у Луны сейчас одна половика. А когда будет две половинки, получится одна полная Луна. А потом снова половинка, а потом вообще ничего. А у нас, у людей, не так. Или ты один — то есть половинка, или ты находишь свою половинку и вы становитесь единым большим целым. А если без половинки, то ущербный? А если половинка не твоя?…

— Может, расскажешь, как там у тебя, с кем… — отец оторвал его от подлунного созерцания небес. Он подбирал слова, зная, что в таких делах какое-то неточное слово вспугнет, и человек закроется. Не всегда можно описать словами ощущение близящейся потери, или подспудную тревогу, или сомнения и жгучее желание не поддаться этим сомнениям.

— Я хочу ей поверить, но кое-что случилось. И я не знаю, что с этим делать. Она не может объяснить. А я не хочу, чтоб меня использовали. Хотя очень хочу… — он задумался, подбирая слова, — хочу верить ей, а факты говорят — нельзя.

— Да скажи ты, чего ты мямлишь, что я тебе враг что ли? В чем тебя используют?

Говорить о работе Денису сразу стало легче:

— Она заявила о пропаже розы — старинной вещи ее семьи. Я за розыски-то взялся из-за нее самой, ну, из-за Маши. Ну, представь, — пояснил он на вопросительный взгляд отца, — эта штука ценности не имеет, не золотая, просто старинная железная, семейная, так сказать, реликвия. У нас дел полно. Ты знаешь, как с кражами работать: если по горячим следам не получилось, потом шансы почти нулевые. И крупные ограбления в разработке висят, мне точно не до розы. Но она пришла, и я взялся.

Он помедлил.

— Не мог же я отказать в розыске, как бы я потом ее смог пригласить куда-нибудь.

— А ты пригласил?

— Да, пару раз поужинали. И у нее эта роза потом из сумки выпала. Выходит, она мне врала. Зачем? Мне в отделе сказать стыдно — хожу розу ищу. Как будто других дел нет. У Андрея убийство, кража. Там коллекция ножей, а тут — железяка. Да еще и вранье, может, про кражу.

Отец снова закурил, что бывало с ним не часто.

— Значит, роза эта нашлась. Но ты, во первых, с выводами не спеши. Хочу тебе рассказать одну историю. Знаешь, как у меня знакомые встретили друг друга? В трамвае поругались. Он на сиденье сел, а она тоже хотела. Разозлилась, что он ее опередил — какие мужики пошли, все такое. А он с футбола, уставший, ногу травмировал, тоже ответил, что таким, как она уступать не хочется. Потом через пару дней снова в трамвае встретились. Они недалеко жили, ездили в одну сторону, узнали друг друга. Так ездили несколько раз, а потом он решился подойти — девчонка симпатичная была. Сначала тоже ругались. А потом уже и расстаться не могли. И так на всю жизнь.

— Что, ругаются?

— Нет, живут дружно. Вспоминают, с чего все началось, смеются. Если б не поссорились там, в трамвае, так и не заметили бы друг друга, прошли мимо и не встретились. Так что в жизни всякое бывает.

— У них случайно все получилось, спонтанно. А здесь, похоже, специально.

— Ты не думал, что она, может, не знала, как с тобой познакомиться? Повод искала.

— Все равно, вранье — не повод.

— Ишь ты, какой принципиальный! Я тебе говорил — если на каждое событие так смотреть, ни с кем не сможешь ужиться. Ты перешагни через ерунду, это же не измена, не подлость с ее стороны. Смотри на всю эту историю, как на маленькую женскую хитрость. Если есть между вами что-то большое, если чувствуешь, что Твой Человек, научись прощать. Разберись, почему так получилось, поговори с ней, только не как прокурор. Думаю, что все прояснится. Недоразумение возникло какое-нибудь, а ты его в драму превращаешь. Когда на других смотришь, на другие счастливые семьи, всегда кажется, что все ровно и гладко. Но это со стороны. Не бывает так. Если создали семью, терпите, миритесь, разбирайте, у кого что на душе накипело, уступайте. И всегда прощайте. Раньше, когда венчались, клятву давали: до самой смерти, в горе и в радости. Чтобы в мыслях не было разрушить семью. А теперь, чуть какие трудности, один другого выгоняет, друг от друга гуляют. Так никогда семья хорошая не получится. Это сожительство, даже если и штамп в паспорте.

Вот скажи мне: золото и серебро сильно отличаются? Знаешь, я читал где-то, проводились эксперименты, когда берут золотой и серебряный слитки, отшлифовывают и прижимают друг к другу плотно-плотно. И вот, по прошествии времени, эти металлы начинают проникать друг в друга. Ведь движение атомов существует в любой материи. Только в газообразном состоянии диффузия происходит быстро, а в твердых веществах дольше. Так и люди притираются не сразу, постепенно прирастают к друг другу, как те слитки золота и серебра. Но у нас в жизни нет двух-трех запасных веков на постепенное притирание и выстраивание отношений, приходится действовать быстрее.

Уверен, что хочешь быть жестким? Твердость характера нужна, только не в этом случае, поверь. Хотите быть вместе — находите общий язык, уступайте оба. И оставайтесь вместе до конца. А бросить при первой же непонятной ситуации — это не принципиальность, это глупость.

Наутро Денис сидел на кухне с родителями, пил вкусный чай, рассказывал о своей работе и любовался в окно на красивый весенний вид улицы, освещенной ярким солнцем. Был небольшой мороз, мелкий снежок припорошил проступившую грязь тротуаров, словно косметическая побелка прошлась по улицам. Но солнце набирало силу, с крыш свисали и сочились талой водой сосульки, в открытую форточку доносились звуки просыпающегося города.

Отец слушал сына, вставляя иногда свое мнение по поводу того или иного дела. Денис, отдохнувший и повеселевший, казалось, тоже совершенно стряхнул с себя груз личных переживаний. О вчерашнем разговоре никто не вспоминал, словно его и не было. Но все-таки к разговору о розе отец вернулся.

— Ты вчера рассказывал про какую-то кражу розы. У нас тут тоже кое-что происходит, связанное с розами. Конечно, вряд ли есть какая-то связь, но расскажу. Зафиксировано несколько варварских разорений могил и захоронений лиц, фамилия которых имеет в корне слово «роз» — Розов и другие. Могилы сами не раскопаны, но надгробия сдвинуты, местами заметны следы от ударов лома. И буквально разворочен старинный склеп Розевичей.

Сначала думали, что