– Нет. Это правда, – ответила я, опустивголову. – Я долго думала, насколько я могу быть с тобой откровенной, ирешила, что будет намного лучше, если ты узнаешь всю правду. А то надо же,почти влюбился. В Париж из-за меня приехал. Сюрприз хотел сделать, а я тебе егосама сделала. Нафантазировал себе чёрт знает чего. Представлял меня девушкой неот мира сего, белой, пушистой, необыкновенной и даже волшебной, а я оказаласьобычной продажной девкой, – горько продолжила я свою исповедь. – Ятеперь поняла, почему ты не женат. Ты ущербен. Ты за свои деньги трясёшься.Спишь и видишь, чтобы кто-нибудь копейку не стащил. Караулишь свой капитал.Байки придумываешь про романтического грузчика. Хочешь найти девушку, которая будетлюбить тебя не за деньги. Клим, это патология, честное слово. Ты на своихденьгах до старости просидишь. И если хочешь знать, такой ты мне не интересен.В моей памяти навсегда останется другой Клим. Романтичный, временами смешной,но способный на настоящие чувства. А сейчас передо мной сидит Клим, у которогосплошные насекомые в голове и полно различных комплексов. Клим, расслабься! Всёнормально! Все твои деньги на счетах в целости и сохранности!

Я выхватила у Клима бутылку, вновь из неё отпила и произнесла:

– Вот и всё, Клим. А мне придётся всю эту неделютерпеть этого ублюдка Стаса, так как мне работу терять нельзя. На мне слишкомбольшая ответственность, и я должна заботиться не только о себе, но и о близкихмне людях. Ну что ты молчишь? Клим???

– Я пытаюсь всё осмыслить. Всё как-то не так… Как-тонеожиданно…

Он забрал у меня коньяк и сделал несколько глотков.

– Марина, а почему ты стала этим заниматься? – сболью в голосе спросил он.

– Ты хочешь, чтобы я начала перед тобой оправдываться?

– Я просто хотел знать.

– А чем я могла, по-твоему, заняться, если у меня сдетства не было ни отца, ни матери и я всё время жила в лесу? Чем? Этоединственная возможность увидеть мир, вращаться среди приличной публики изарабатывать нормальные деньги. Не все такие ублюдки, как этот Стас. Средибогатых людей много нормальных мужчин, которые не только много платят, но иотносятся к женщине, как к божеству. Было бы лучше, если бы я мыла полы вдетском садике и получала за это копейки? Зато порядочная. Гордая и честная. Дакому нужна эта гордость?! Ты её на хлеб не намажешь и в карман не положишь. Нуи что бы я увидела со своей гордостью и порядочностью? Серые, голодные будни!Влачила своё жалкое существование и ненавидела тех, кто живёт лучше, чем я?! Ясчитаю, что это просто трусость и неуверенность. Нужно уметь пользоваться тем,чем наделила нас природа.

Смахнув слёзы, я продолжила свой монолог:

– Тебе этого не понять. Богатый никогда не поймётбедного. И пусть я выбрала не самый праведный путь. Зато я отдыхала наСардинии, путешествовала по всему миру, видела богатые особняки на Рублёвке. Нуи пусть я достойна презрения, а мне плевать! Намного хуже стоять голодной ихолодной вдоль трассы. И пусть другие ненавидят таких, как я. Пусть! Ненавидят изавидуют, потому что у них никогда бы не хватило духу так жить и зарабатыватьтакие деньги!

– Послушай, Марина, остановись! Зачем ты стараешьсяказаться хуже, чем есть на самом деле?! Продавать себя – это самый простойспособ делать деньги, и самый страшный. Ты хорошо понимаешь, что путь, который,ты выбрала, – это путь в НИКУДА. На сколько тебя ещё хватит? Лет десять? Апотом ты будешь проституткой на пенсии?

– А потом я уйду в лес, навсегда.

Я отдала Климу бутылку и постаралась выдавить из себяулыбку, но вместо неё получился какой-то нервный тик.

– Я сказала всё это к тому, чтобы ни я, ни ты нестроили напрасных иллюзий. Ты никогда не сможешь меня принять такой, каксейчас. А если сможешь, то никогда не простишь и не забудешь. Пусть я останусьв твоей памяти той дикой девушкой из леса, а ты тем охотником, который однаждызашёл ко мне на огонёк.

Я встала и, шатаясь, подошла к двери. Взявшись за двернуюручку, я прошептала:

– Прощай.

Я была уверена, что Клим меня остановит, прижмёт к себе и…никуда не отпустит. Но чуда не произошло. Наверное, потому, что в сказках ложь,а мы живём в суровой реальности. Клим даже меня не окликнул. Он сиделуставившись в одну точку, нервно курил и пил из горла. Разочарование – горькаявещь. Страшно больно разочаровываться в том, кого ещё недавно обожествлял, кемжил, кого ждал и кому почти поверил…

Я шла, покачиваясь, по коридору и постоянно оглядывалась.Слёзы застилали глаза. Мне до последнего казалось, что сейчас Клим менядогонит. Постояв у своей двери пару минут, я зашла в комнату, упала на кроватьи горько зарыдала…

Перед глазами пронеслось моё детство. И я увидела маленькую,хорошенькую девочку с косичками, которую гладил по голове добрый и любимый дед.Она спрашивала, где её родители, а дед отвечал – они улетели на небо.

Я всё время по ним скучала, смотрела на небо, ждала испрашивала, когда они оттуда вернутся. Дед говорил, что оттуда не возвращаются,и я начинала на них злиться за то, что они меня покинули, уехали далеко-далекои не хотят со мною увидеться. Когда мне исполнилось пять лет, дед отвёз меня накладбище и показал мне их могилы. Тогда я впервые услышала, что они умерли илежат в этой земле. Рядом лежала и бабушка. Дед горько плакал, называл менясиротинушкой и бесприданницей, а я по-прежнему смотрела на небо и верила, чтоони там…

Тогда я полюбила лес, а моими друзьями были деревья иживотные. Мы с дедом жили довольно замкнуто и почти не ездили в город. Внешниймир пугал меня, и когда дед привёз меня в город, я расплакалась, испугавшисьпроезжающих мимо машин, и не могла дождаться момента, когда мы вернёмся домой.Слишком шумно, толпы людей, магазины, и так мало зелени… Так мало деревьев, закоторыми можно укрыться.

Больше всего я любила кроликов, которые жили у нас вклетках. Я с ними играла, знала их по именам, а когда они меня не слушались,ставила их в угол, а потом просила прощения.

Я выросла в изоляции и одиночестве, и мне это нравилось.Когда дед сказал, что мне необходимо школьное образование и отправил меня вгород к родственникам, я плакала, умоляла его этого не делать. Дедрасстраивался и говорил, что я не должна загубить свою жизнь в этом лесу. А яне понимала – о чём он, ведь только здесь я жила и дышала. Мне было горькорасставаться со своими друзьями – кроликами, и перед отъездом я просидела сними всю ночь напролёт. Убедив меня, что мне нужно учиться, дед привёз меня кродне, которая изначально отнеслась ко мне с крайней недоброжелательностью.Мамина сестра постоянно напоминала, что я должна благодарить Бога, что меня неотдали в детский дом и я имею кров, тарелку супа и кусок хлеба.