Норкинко как зачарованный смотрел на него:

– Я с этим справлюсь, Небесный.

– Хорошо. Я знал, что ты не подведешь.

Хаусманн сказал, что экспедиция на корабль-призрак состоится, как только он подготовит шаттл, – причем сделает это так, чтобы никто не догадался о его истинных намерениях.

Для этого нужно все тщательно продумать. Они будут отсутствовать несколько дней, и никто не должен этого заметить. Игра стоит свеч. Корабль – манящий приз – следует за ними. Он словно приглашает поживиться сокровищами на его борту. И только Небесный знает наверняка, что «Калеуче» существует.

– Сам понимаешь, – пробормотал рядом голос Клоуна, – это было бы преступлением – упустить такую возможность.

Когда Небесный оставил меня в покое – как обычно, в реальности прошла лишь пара секунд, – я полез в карман за пистолетом. Это было чисто символическое действие, нечто вроде утверждения своей мужественности. Я пожал плечами. Следующий поступок был более рациональным – я направился к освещенному входу, чтобы покинуть площадку, на которую сошел с фуникулера.

Оказавшись внутри, я увидел зал, похожий на площадь. Теперь лучше держаться непринужденно. Я просто заглянул сюда от нечего делать. Возможно, эта напускная небрежность могла добавить мне уверенности.

Как и в Эшер-Хайтсе, здесь было людно, хотя время давно перевалило за полночь. Архитектура представляла собой нечто невообразимое. В общих чертах она напоминала здания Полога, где меня высадил Уэверли, или жилище Зебры. Та же невероятная топология с чудовищно изогнутыми линиями, те же трубки-катетеры, тестообразные потолки и стены. Но здесь все это выходило за пределы разумного.

Я бродил по залу целый час, разглядывал лица прохожих, время от времени присаживался у водоемов с вездесущими парчовыми карпами – просто для того, чтобы лишний раз прокрутить в голове последние события. Может быть, очередной фрагмент головоломки вдруг встанет на место – и я пойму, что происходит и какое место я в этом занимаю. Но головоломка не складывалась. Вероятно, в ней не хватало деталей. Так или иначе, но некая таинственная асимметрия досадным образом лишала картину достоверности. Возможно, кто-то более сообразительный разгадал бы эту загадку, но я слишком устал, чтобы искать хитроумные ловушки. Я видел лишь последовательность событий. Сюда я прибыл, чтобы убить человека. Вопреки всем законам вероятности очутился в нескольких метрах от него, даже не успев начать поиски. Казалось бы, радоваться надо, но использовать шанс не удалось. И никак не избавиться от омерзительного ощущения, что меня одурачили. Получить в первой взятке четыре туза…

Обычно с такой удачи начинается крупное невезение.

Сунув руку в карман, я нащупал пачку оставшихся денег. За этот вечер я поиздержался – одежда и консультация миксмастера обошлись недешево, – но нельзя сказать, что карманы Вадимова сюртука опустели. Я направился обратно, к площадке, где меня высадила Шантерель. Что делать дальше, я не представлял и чувствовал лишь сильнейшее желание еще раз поговорить с Зеброй.

Уже собираясь покинуть площадь, я увидел, как из мрака появляется рой ярко разряженных прохожих, сопровождаемых домашними животными, роботами-слугами и «левитирующими» камерами, – ни дать ни взять процессия средневековых святых в окружении херувимов и серафимов. Мимо меня прошествовала пара бронзовых паланкинов размером не больше детского гробика, украшенных в стиле барокко. За ними двигалась модель построже – серый шкаф с острыми кромками и крошечным зарешеченным оконцем спереди. Манипуляторов у него не было. Доносился натужный шум каких-то механизмов, за паланкинами тянулись хвосты жирных выхлопов.

У меня созрел план, правда не слишком надежный. Я затесываюсь в толпу и пытаюсь выяснить у прохожих, не знает ли кто-нибудь Зебру. А затем придумаю, как добраться до нее, даже, если придется, «уговорю» одного из них подвезти меня на фуникулере.

В этот момент шествие остановилось, и человек с головой-полумесяцем извлек из кармана шкатулку с флаконами «топлива грез». Его движения были очень осторожными, – казалось, он хочет скрыть ящичек от чужих глаз и одновременно показать его своим участникам процессии.

Я шагнул в тень и с удовольствием отметил, что на меня пока никто не обращает внимания.

Другие члены группы столпились вокруг него. Я заметил тусклый блеск свадебных пистолетов и других устройств подобного назначения, украшенных не менее вычурно. Мужчины и женщины оттягивали воротники, готовые вонзить себе под кожу сталь. Два «детских» паланкина присоединились к остальным, но серый паланкин начал огибать толпу. Я заметил косые взгляды некоторых участников шествия, ожидавших своей порции «топлива».

Человек в сером паланкине не был одним из них.

Я убедился в этом, когда он остановился, передняя дверца со скрипом распахнулась, выпустив из петель струйки пара, и из нее неуклюже выбрался пассажир. Кто-то вскрикнул, указывая на него, и в тот же миг вся толпа отпрянула, в том числе и миниатюрные паланкины, а кто-то бросился прочь.

С ним происходило нечто ужасное.

Глядя на него с одной стороны, можно было обмануться. Нагое тело казалось столь же вызывающе красивым и юным, как у любого участника процессии. Но с другой стороны его покрывала блестящая короста, из которой, пронзая плоть, тянулись бесчисленные тускло-серебристые волокна. Они достигали фута длиной и окутывали тело серой вуалью. Волоча ноги, человек побрел вперед.

Каждый шаг сопровождался нежным шелестящим звоном колышущихся волокон, словно они были изо льда.

Человек попытался заговорить, но из перекошенного рта вырвался лишь мучительный стон.

– Сожгите его! – крикнул кто-то в толпе. – Ради всего святого, сожгите!

– Бригада уже на подходе, – отозвался другой голос.

Человек с головой-полумесяцем осторожно приблизился к бедняге и покачал у него перед лицом полупустым флаконом:

– Ведь ты этого хочешь?

Зачумленный что-то пробормотал. Судя по всему, он рискнул оставить у себя имплантаты, но недостаточно позаботился о своей безопасности. Возможно, выбрал дешевый паланкин, который оказался негерметичным в отличие от более дорогих моделей. А может, приобрел его, уже будучи зараженным, потому что надеялся остановить течение болезни, оградив себя от дальнейшего контакта с окружающей средой.

– Вот. Бери быстрее и уходи. Оставь нас в покое. Бригада скоро будет здесь.

Человек с головой-полумесяцем бросил ему флакон. Зачумленный метнулся вперед, чтобы поймать его здоровой рукой, но не успел. Флакон разбился, и «топливо» растеклось по тротуару.

Продолжая движение, человек упал, почти ткнувшись лицом в алую лужицу. Часть волокон сломалась, образовав