Сценарий писали совместно

— Где каждый из вас был в январе 1991-го и какая версия событий видится вам подлинной?

В. Антонов:

— В ночь на 13 января одну часть дружинников отправили к Комитету по телевидению и радиовещанию, а другую — на телебашню. Если и нужно было придумать наиболее худший сценарий — хуже сделать было бы невозможно. Военные вели себя в соответствии с тем, что им было приказано делать. Мы вообще не знали, в какую ситуацию попали. Привезли нас на автобусе к телевышке, которая была уже занята группой «Альфа». Мрачная, конечно, сцена: десантники стреляют холостыми патронами, а вокруг в свете прожекторов ездят бэтээры… Согласно сценарию среди нас, скорее всего, должны были быть жертвы. Но что-то не срослось у того сценариста, кто этот сценарий писал.

— Кого именно вы имеете в виду?

В. Антонов:

— Я думаю, писали его совместными усилиями. Судя по тем интервью, которые потом давал начальник Департамента охраны края Аудрюс Буткявичюс, он был в хорошем контакте с начальником Генштаба ВС СССР Советской армии Михаилом Моисеевым. Буткявичюс почему-то знал, когда, куда и сколько военных будет направлено. Литовская сторона знала весь план, который был у армии, и потому шла на шаг вперед. Это первое. Второе. Насколько я понял, для введения президентского правления в Литве «Альфу» готовили к взятию самых главных точек: это сейм и — Совет — Министров. Однако в последний момент все было изменено. За несколько дней до этого все это можно было сделать взводом солдат Внутренних войск — просто выгнав всех из сейма. А после 8 января, когда произошло повышение цен, люди были заведены по максимуму.

В. Шеин:

— За 10–15 лет до этого я был старшим участковым инспектором того самого микрорайона, где разворачивались события и где находятся дома, с крыш которых стреляли снайперы. Ночью специальное подразделение нашего МВД вело съемки, снимало всех, кто туда поднимался, — там же не один человек был, а много, в том числе и тот, кто стрелял из винтовки Мосина. Все видеозаписи потом странным образом из уголовного дела исчезли.

— Как вы жили в период между январской трагедией и августовским путчем? Вы понимали, что все катится в тартарары, либо в вас все-таки жила надежда выстоять?

В. Антонов:

— Мы никак не могли предположить, что Литву сдадут. Тем более что несколько раз общались на эту тему с Михаилом Сергеевичем Горбачевым и в Москве, и в Вильнюсе, во время его последнего приезда. Мы себя позиционировали людьми, которые выступят в защиту русскоязычного населения, живущего в Литве. Войска должны были оставаться какое-то долгое время, так нам казалось. Уже был создан банк, в котором были открыты счета для предприятий союзного подчинения, — то есть они бы вообще не зависели от экономики и финансов республики. Была создана Ассоциация свободных предпринимателей и собственная милиция для охраны объектов. Но все было перечеркнуто 19 августа 1991 года.

В. Шеин:

— Нам удалось создать не подчиняющуюся литовской полиции структуру, я должен был стать начальником отдела вневедомственной охраны по охране всех предприятий союзного значения — железной дороги, двух портов в Клайпеде, фельдсвязи, которая к тому времени тоже разделилась — была та, которая подчинялась «Саюдису», и та, что Горбачеву. Была ли у нас возможность победить? Я уверен на 99,9 процента, что была.

Уйти нельзя остаться

— Когда вы поняли, что это — черта и вам из Литвы нужно срочно уезжать?

В. Антонов:

— Когда в последний день августовского путча здание ЦК Компартии Литвы на платформе КПСС окружили боевики «Саюдиса».

Единственным человеком, который взял на себя ответственность за спасение людей, оставшихся в здании, оказался начальник политотдела дивизии. Он на свой страх и риск посадил людей в бэтээры, вывез в «Северный городок», а оттуда разъезжались как могли. Я был членом бюро ЦК КПЛ и членом Центральной контрольной комиссии ЦК КПСС, потому ждать возможного ареста не стал и немедленно уехал в Минск. До этого решил, что в националистической Литве моей семье делать нечего. В Минске у меня было несколько знакомых секретарей парткомов, они помогли мне и еще нескольким людям пожить несколько дней в бывшей гостинице обкома партии. А потом каждый спасался как мог — кто снял квартирку, а кто вообще уехал в российскую глубинку. Мы, например, формально развелись с женой. Почему? Накануне второй секретарь горкома партии Сергей Нагорный попытался приватизировать свою квартиру. Ему отказали, сказав, что есть решение о том, что коммунистам, занимавшим высокие посты, сделать этого не дадут. Я передал все права на квартиру жене, после чего мы купили квартиру в Минске. Это заняло примерно год. А в течение этого времени я тут скитался, а она сидела как на иголках в Вильнюсе.

— Когда вы переходили границу, сердце плакало от мысли о том, что это навсегда?

В. Антонов:

— Меня Литва особо не держала. Я сын военного, с детства привык к перемене мест. Южный Сахалин — Харьков — Паневежис — Вильнюс — Горький — Таллин — Минск — вот география моя и моей семьи. Единственное, чего мне было очень жалко, — это работу. Было понятно, что ни одно более-менее значимое предприятие в Литве сохранено не будет. Так и оказалось: рухнули заводы, НИИ союзного подчинения. Перестал существовать НИИ радиоизмерительных приборов, в котором я проработал 19 лет, и одноименный завод, на котором выпускались приборы, которые мы разрабатывали.

В. Шеин:

— Против меня в Литве возбудили уголовное дело как против международного преступника — хотя с 1 августа 1991 года я уже не был секретарем парткома МВД. Я ушел в отпуск, уехал в Донецкую область и вернулся только в последний день путча, поскольку была проблема оттуда выехать. А когда приехал — понял, что добром это дело не кончится и что оставаться здесь больше нельзя. 24 августа со мной встретился один из руководителей МВД, который стоял на наших позициях, сказав, что у «саюдистов» вроде бы решения арестовывать меня нет. Но поскольку я сам бывший оперативник и сам умею сочинять легенды, мне эти сказки были не нужны. Я сказал своим родным, что ухожу, и 25 августа перешел границу с Белоруссией, думая, что это продлится года два-три.

Пауки в банке

— Вас здесь, в Белоруссии, собралось тогда больше 20 человек: вы общались? У вас были подпольные встречи на квартирах?

В. Антонов:

— До того, как пришел к власти Лукашенко, нам было беспокойно, особенно когда в Минске арестовали Бурокявичюса и Ермалавичюса. Без помощи белорусов литовцы ничего бы сделать не смогли. Профессор Валентин Антонович Лазутка несколько раз советовал Миколасу Бурокявичюсу приготовить нам здесь базу для отступления. Но тот его не слушал, обвинял в пораженчестве.

В. Шеин:

— Им предлагали сделать липовые паспорта — не Бурокявичюс, а Буракевич, не Ермалавичюс, а Ермалович: нормальные белорусские фамилии. Нет, сказали они, — это уголовщина. Они могли стать гражданами Российской Федерации, но в тот момент не захотели. Один наш коллега предлагал им даже податься в Китай. Наотрез отказались, говорили: «Мы будем находиться рядом с событиями, которые вот-вот нагрянут». Они думали, что все еще вернется.