владельцы о чем-то оживленно спорили, сидя на стене, — одной из трех, что окружали канализационный колодец, образуя открытое и, судя по всему, востребованное отхожее место. Затем над одной из стен появилась еще одна задница, в то время как две первые с громким шлепком закончив свои дела, наоборот, исчезли из поля зрения. Впрочем, на их месте тотчас возникли две новые.

— Что происходит? Почему мы остановились? — прошипел сзади Сабин.

— А чему удивляться? Мы вышли к их уборной, а некоторые из них решили в последний раз воспользоваться ею по ее прямому назначению.

— Проклятье, и долго они еще будут срать?

— Откуда мне знать? — прошептал Веспасиан, вновь вытягивая шею. — Сейчас их там пятеро, и, похоже, у двух из них медвежья болезнь, — добавил он с довольной ухмылкой.

В следующий миг раздался хорошо различимый тумак, за которым последовала еще пара затрещин, вынудившие обе задницы, которые все еще находились в процессе опорожнения кишечника от его жидкого содержимого, в спешном порядке покинуть стену. Веспасиан досчитал до ста, и поскольку на стене больше никто не появился, решил, что можно двигаться дальше, чтобы поскорее выбраться из зловонного узилища. Вынырнув из трубы, он вытер о штаны грязные руки. Стоя почти по колено в свежем дерьме, он тем не менее ощутил себя новым человеком уже потому, что мог вдыхать относительно свежий воздух.

Вокруг стояла какая-то странная тишина. Веспасиан осторожно приблизился к передней стене и, выглянув из-за нее, обнаружил вокруг уборной лошадей. Их загнали в северо- восточный угол двора, как можно дальше от ворот, где кипело основное сражение. Кстати, все животные предпочитали держаться на расстоянии от отхожего места, и Веспасиан отлично понял их нежелание подходить слишком близко. Глядя поверх их спин, он сумел рассмотреть на южной и западной стене шеренги гетов. Они стояли плечом к плечу, в два или в три ряда, нацелив на римлян смертоносные луки, молча наблюдая, как к стенам крепости неуклонно приближается враг.

Тем временем из трубы выползли остальные участники отряда.

Первым рядом с Веспасианом встал Сабин.

— Кажется, нам повезло, — прошептал он, быстро оценив обстановку.

— Первый раз слышу, чтобы кто-то стоящий по колено в дерьме говорил, что ему повезло, — отозвался Веспасиан. — Но в принципе ты прав. А теперь вперед.

Он обернулся, дабы убедиться, что все в сборе, после чего начал карабкаться на стену. В следующий миг тишину нарушило низкое гудение римского рога.

— Проклятье! — прошипел Сабин, стаскивая брата со стены. — Это сигнал артиллерии открыть огонь. Живо вниз.

Все восемь присели на корточки за стеной. Еще мгновение, и воздух наполнился шипением летящих снарядов. На какой- то миг оно сделалось почти оглушающим, а потом сменилось глухими ударами: это каменные ядра начали крушить стены крепости. Они обрушивались сверху на людей и животных, отскакивали фонтаном щебня от стен или же, оставшись целыми, выбивали из камня искры и мелкие осколки, которые потом сыпались на землю, вздымая облака пыли. Какофонию криков и свиста перекрыл собой трубный голос вождя, приказывавший гетам открыть ответный огонь.

Защитники крепости вскинули луки, выпуская в ночное небо залп за залпом. Скорость, с какой они это делали, потрясла Веспасиана.

Проклятье, если они стреляют, это значит, что осадные башни уже близко! — воскликнул Сабин, вытаскивая из-за

пояса боевой топор. — Хватит глазеть по сторонам, братишка, времени у нас в обрез.

С этими словам он выскочил из уборной и бегом бросился к башне, до которой было шагов двадцать. При этом он старался держаться как можно ближе к стене, но не из соображений осторожности, поскольку защитникам крепости сейчас было не до него, а чтобы не быть затоптанным испуганными лошадьми. Веспасиан и его спутники последовали его примеру. Не успели они сделать и пары шагов, как на внутренний двор крепости обрушился настоящий ливень стрел — теперь уже римских. На глазах у Веспасиана на землю рухнули сразу несколько десятков гетских воинов и примерно столько же обезумевших от ужаса лошадей. Испуганные животные уже не могли устоять на месте и бросились к наспех сколоченному ограждению, которое тотчас же рухнуло под их натиском. Вырвавшись на свободу, они принялись носиться по устланному мертвыми телами двору, время от времени вставая на дыбы и оглашая двор громким ржанием.

Зажав в руке топор, Веспасиан нагнал брата у входа в главную башню. Ему было стыдно за свою нерешительность, ведь, упрекая его, Сабин был прав: он действительно медлил, и вот теперь старший брат взял командование на себя.

— На счет «три», братишка, — сказал Сабин, наваливаясь плечом на дверь. — Три!

И они вместе навалились на дубовую дверь. Та даже не дрогнула.

— Проклятье! Ситалк, Зилес! — крикнул Сабин, подзывая фракийцев. — Где ваши ломики? Давайте живо ко мне, потому что сейчас залп повторится. Я смотрю, наши ребята не зевают.

Фракийцы подбежали к двери и быстро сунули свои ломики между дубовым дверным полотном и косяком. Увы, как оказалось, не так быстро, как хотелось бы, потому что в следующее мгновение сверху вновь обрушился камнепад. Это римская артиллерия дала второй залп. Все как по команде присели и втянули головы в плечи. Несколькими футами выше над дверью в стену ударилось каменное ядро. Сверху, громко стуча

по земле и по спинам, тотчас посыпался дождь раскаленных искр и острых осколков. Впрочем, если не считать полученных синяков, никто особенно не пострадал.

Первым в себя пришел Ситалк и всем своим медвежьим весом навалился на торчащий в дверях ломик. Пара усилий, и дверь с громким треском отошла от косяка, но не открылась. Тогда ему на помощь пришел Зилес и просунул свой ломик в образовавшуюся щель. Ситалк вытащил из ножен на спине ромфайю, кивнул товарищу, и они вместе навалились на ломики. На этот раз дверь поддалась их усилиям, и великан-фракиец буквально влетел внутрь, где, потеряв равновесие, растянулся на полу. Зилес бросился вслед за ним, однако тотчас вылетел наружу, как будто отброшенный назад кулаком невидимого титана. Впрочем, кулак титана был здесь явно ни при чем, потому что из груди фракийца торчало с полдесятка стрел. Не успел мертвый фракиец упасть на землю, как Веспасиан уже устремился в открытую дверь. В следующий миг откуда-то изнутри донесся оглушающий рев, вынудивший его броситься влево. Он успел вовремя и потому в свете факела увидел, как Ситалк, размахнувшись двуручной ромфайей, в мощном прыжке бросился на шестерых гетов, которые пытались перезарядить свои луки. Увы, зловеще сверкнув в свете факелов, на них сверху обрушилась смертоносная сталь. Одним ударом фракиец отсек две головы и одну руку,