Появление в их особняке рыцарей из Галлодии Николаса немного напрягло. Сопровождали они вызывавшего у него не самые приятные чувства герцога Арлуньякского. Судя по всему, де Арлуньяк был у короля Леруа главным дипломатом, то в Вендию на переговоры ездил, теперь в Бренн наблюдателем явился. И активно сколачивал антиостфальскую коалицию, призывая князя Лерденского не просто сопротивляться объединению Дэнляндии, а возглавить в ней «парад суверенитетов» и добиваться низложения короля Отто. Беседы он вел очень напористо — Николасу удалось подслушать, когда в очередной раз ходил переодеваться, предварительно «случайно» вылив на себя стакан шнапса (пришлось специально налить его себе вместо красного вина, которое хлестали рыцари из Галлодии, такое хрен потом отчистишь…). Обещал герцог денежную и военную поддержку, причем солидную. А уж как землями Остфалии и ее союзников разбрасывался, заслушаешься! Что, впрочем, маги-слухачи короля Отто и делали, Николас же к их каналу связи подсоединился.

У самого молодого кэра де Арлуньяк вызывал все большее раздражение. Не любил он столь наглых и самоуверенных циников. Но понимая, что больше всего его раздражают не личные качества герцога, а его взаимоотношения с Орлеттой, старался себя сдерживать и быть объективным. И все равно завелся до того, что предпочел вернуться к рыцарям, а то уж готов был обернуться драконом и вместе с де Арлуньяком весь дом спалить.

Беседа, естественно, шла о бабах, так что даже тему менять не пришлось. Правда, уже до баронесс добрались, но Николас обратно к герцогиням поворотил. К сожалению, тут его ждало разочарование. Феоды у всех трех рыцарей оказались в южных провинциях Галлодии, так что о событиях в Ибре они были осведомлены лучше, чем о Лионе или Арлуньяке. Из герцогинь де Лион знали только старшую сестру Орлетты, которая вела весьма бурную жизнь при дворе в Летеце. Де Арлуньяка они тоже мало знали, в посольства кэров обычно не посылают (и зачем герцог у короля такую охрану вдруг попросил?), а при дворе они с ним редко пересекались. Так что собирается ли он жениться или нет, в курсе не были, хотя всякое может быть. Пить за здоровье герцога Николас не стал, сделав вид, что не заметил тоста.

Зато желание напиться почему-то возникло, и он объявил, что пора «повысить градус» и дальше пить только шнапс. А вином его разве что запивать — для вкусовых ощущений. Как ни странно, все кэры предложение активно поддержали, и шнапс галлодийцы действительно вином запивать стали. В результате, когда де Арлуньяк собрался покинуть особняк и послал слугу сообщить об этом кэрам, осознал эту информацию один Николас. И то не до конца.

— Ладно, вы пейте, я провожу! — буркнул он, но был услышан и поддержан.

— Действительно, пусть молодой сходит! А у нас еще дел много!

Идти было неожиданно трудно, пол под ногами предательски покачивался. Так что, выйдя во двор, Николас сменил форму: на четырех лапах оно как-то устойчивее. Заодно и протрезвел сразу изрядно — видимо, рост массы тела сказался. Вспомнив, зачем он вышел во двор, двинулся в сторону уже сидевшего верхом герцога де Арлуньяка, на ходу накладывая на себя заклинания отрезвления и очистки организма. Идти старался аккуратно, чтобы забившие двор кареты не поломать.

Увидев его, герцог резко дал коню шпоры и рванул прочь.

— Гордец наглый! — выругался про себя Николас. — С кэром как со слугой обращается! Даже не поприветствовал никак, беги, мол, следом! Хорошо, что форму сменил, стоял бы тут идиотом, пока коня подадут, а так он от меня хрен ускачет. В два прыжка догоню!

В результате упомянутых «двух прыжков» весь эскорт герцога рванул врассыпную по соседним переулкам, а его конь понесся, не разбирая дороги, по прямой. А когда улица повернула — все так же, по прямой, через парапет и в Хельбу. Пришлось его вместе со всадником телекинезом подхватывать.

Тут как раз и навешенные на дракона заклинания по приведению его в порядок закончили работу, но, видимо, до конца с задачей не справились. Все-таки на человека были рассчитаны. Так что полученные отходы полетели прямо в Хельбу. Нет, в герцога он ни в коем случае не метил и даже не попал, но вот на землю поставить его забыл, а только приподнял над водой повыше. И теперь и конь и всадник с ужасом смотрели на медленно уносимое течением пятно грязи под ними.

— Граф, это какое-то страшное недоразумение… — неуверенным голосом забормотал де Арлуньяк. — Поверьте, у меня и в мыслях не было обидеть герцогиню де Лион! Я на ней даже жениться собирался… Она сама девушка очень раскрепощенная и смелые эксперименты любит! Просто все как-то неудачно получилось… Но я все исправлю! Слово рыцаря!

Дракон молча поставил коня, у которого разъезжались ноги, и всадника, чуть не вывалившегося из седла, на набережную. Потом так же молча повернулся и пошел прочь. В не протрезвевшей до конца голове (Николаса, а не дракона) стучало: «Она писала, что является его невестой. Все сходится. А я кто? Третий лишний? Или все-таки он?!»

Дракон невольно оскалился и повернул голову в сторону места, куда недавно поставил герцога вместе с конем. Но тех и след простыл, только слышался в переулке затихающий стук копыт. С таким рывком и на финишной прямой королевских скачек можно было бы всех соперников оставить пыль глотать…

Разговора по душам не получилось. Впрочем, не больно-то и хотелось! Герцог Николасу упорно не нравился. Но то, что точки над «i» расставить не удалось, обидно. Надо бы беседу продолжить!

Однако не вышло. Больше в особняке делегация из Галлодии не появлялась. Кажется, и вовсе из Бренна уехала. Так что думать, что же все-таки Орлетта хотела ему сказать в своем письме, приходилось самостоятельно. Получалось плохо. В смысле думать получалось плохо.

«Когда дело касается женщин, даже очень умные мужчины часто глупеют, что уж обо мне говорить, — самокритично размышлял он. — Но тяжело трезво мыслить только о женщине, которая тебе небезразлична. Получается, что и Орлетта мне небезразлична, что бы я о ней ни думал. А раз так, то и думать не надо! Не буду ее избегать, и все само собой прояснится».

Так и собрался поступить. Только на краю сознания осталась заноза, что решение его слишком оптимистично. Типа «природа лучше знает» или «все само исправится». Но если не знаешь, что делать, наверное, и вправду лучше ничего не делать? По крайней мере — проще.

Официально съезд монархов Дэнляндии в Бренне начался с торжественного богослужения в храме всех богов, которое естественным образом перешло в торжественный обед во дворце. Николас присутствовал на обоих мероприятиях, но обед ему понравился больше.

В храме, согласно дэнляндской традиции, все сидели на скамьях на строго отведенных делегациям местах. Храмовые служки решительно загоняли участников съезда по их «резервациям», исключив тем самым их общение между собой — а нечего от службы отвлекаться!

Службу вел местный первосвященник, явно служивший ранее полковым капелланом. По крайней мере, голос имел командирский и прихожан не столько «просветлял», сколько «строил». Что на аудиторию, подобную участникам съезда, не действует в принципе. Не того калибра люди. Даже Николасу очень скоро стало нестерпимо скучно. Вот он от нечего делать и занялся усовершенствованием висевшего под куполом храма магического светильника. Благо приобретенные с превращением в кэра возможности позволяли не только видеть все магические узоры издалека во всех подробностях, но и вносить в них исправления. В общем, нашел себе занятие.