Для противостояния надвигающейся буре нашему обществу необходимы ресурсы солидарности. Это общая борьба, это совместно пролитые кровь, пот и слезы, это надежда на общую победу. «Либерализация» как технология правления ненавидящей большинство секты таких ресурсов солидарности дать не может. Напротив, она их разрушает.

3 декабря 2014

Пожалуй, лучшая тема, возникшая по итогам пресс-конференции Владимира Путина, – это тема вятского кваса. И дело отнюдь не только в том, что в городе Вятке производят квас и он натуральный и весьма хорош на вкус.

Начнем с того, что города Вятки на карте нашей родины нет. Один из старинных русских городов, упоминание о котором сплошь и рядом встречается в летописях XIV–XV веков, по-прежнему носит имя большевика Сергея Кирова, прославившегося в основном тем, что расстрелял в 1919 году крестный ход в Астрахани и приказал казнить священномученика Митрофания Астраханского, а также тем, что был убит мужем своей любовницы и это спровоцировало волну большого террора.

Я не сторонник ленинопадов и патологического гонения на любые реликты советской эпохи. Но историческое имя одного из славных русских городов и имя одного из второстепенных советских вождей находятся просто в несопоставимых весовых категориях. Говорят, что против переименования сами горожане, привыкшие жить в Кирове. Если бы речь шла о небольшом и никому не известном городке, то этот аргумент был бы непобиваем. В данном же случае название города является национальным достоянием. Вятка буквально зияет на современных картах России своим отсутствием.

Но вернемся к квасу. В том, что это – национальный напиток русского народа, согласны все. Пиво варила большая часть древнейших цивилизаций. Что такое мёд, который так любили наши предки, мы представляем сегодня откровенно плохо. А вот напиток на основе ржаного солода пришел из глубины веков: первое упоминание о нем в русской летописи относится к эпохе князя Владимира, который, заботясь о неимущих, «приказал снарядить телеги и, наложив на них хлебы, мясо, рыбу, различные плоды, мед в бочках, а в других квас, развозить по городу, спрашивая: “Где больной, нищий или кто не может ходить?”».

Почему квас так ценился нашими предками? Прежде всего, это жидкий хлеб. То есть и напиток, и еда одновременно. Квас был, так сказать, бензином, на котором совершалась тяжелая работа той поры, когда об офисном планктоне еще не слыхали. Не только дворянскому семейству Лариных «квас как воздух был потребен». Квасом запивали плотный рабочий обед (он чрезвычайно способствовал пищеварению) и утоляли жажду в процессе работы. Работник мог вытянуть за раз едва ли не полведра кваса.

Перебиваться с хлеба на квас означало поддерживать минимальную трудоспособность. А если уж оказался на хлебе и воде, то, значит, пришла беда – ты не сможешь уже работать и осталось только выживать.

Но значение кваса отнюдь не сводится к утилитарной стороне. Он стал одним из наиболее характерных и узнаваемых национальных символов, образом русской идентичности, одинаково признанным как русофилами, так и русофобами. Последние даже запустили издевательское словечко «квасной патриот» и рассказывали про русских славянофилов сплетню, что те якобы в своих застольях пили шампанское с квасом. Впрочем, утверждают, что эту смесь придумали еще русские гусары в занятом 200 лет назад Париже и она-то и стала основой знаменитой грибоедовской шутки про «смесь французского с нижегородским».

Эта история казалась абсурдной насмешкой до тех пор, пока лет 10 назад мои знакомые не провели эксперимент и не обнаружили, что получившийся коктейль весьма оригинален и приятен на вкус. Нерешенным остался только вопрос, следует ли вливать шампанское в квас (что более приличествует славянофилу, прививающему к народной основе плоды западного просвещения) или же квас в шампанское, что должно для западника символизировать вхождение России в Европу, но сопровождается большим количеством пены. Уверен, что если поэкспериментировать, то можно получить весьма изысканные сочетания кваса и с другими напитками.

В чем символическое значение кваса?

В том, что этот напиток – часть «ржаной триады», на которой основана русская кухня и, шире, вся русская цивилизация: ржаной хлеб, ржаной квас, изготовленный из ржаной муки пряник.

Только «ржаная революция» I тысячелетия нашей эры, приведшая к распространению среди северных земледельческих народов культуры ржи, вытеснившей пшеницу и подвинувшей ячмень, создала возможность серьезного заселения и хозяйственного освоения тех широт, на которых находится большая часть России. В Средневековье рожь давала на Руси стабильный урожай сам-3 или сам-4, чего западноевропейцам с их пшеницей удавалось добиться далеко не всегда и периодически происходило скатывание к сам-2. В образцовых северорусских хозяйствах, особенно монастырских, урожайность доходила и до 1:9.

Сеть северных русских монастырей вообще была хозяйственной и культурной опорой для русской цивилизации во многом именно потому, что их образцовые ржаные хозяйства создавали стабилизационный фонд для голодных лет. Замечательно это показано в житии одного из северорусских святых – преподобного Ферапонта Монзенского: «Раз после литургии игумен Адриан лег отдохнуть на рогожке. Является Ферапонт и говорит:

«Спустя десять лет будет великий голод в России; береги рожь; многие будут тогда питаться из твоих житниц, и они не оскудеют: тогда заселятся и пустые земли твои». Только опора на рожь позволила России освоить русский Север (частью которого является и Вятка, с которой мы начали свою речь), создать устойчивое государство с боеспособной армией, перейти за Урал и сделать Сибирь не далекой колонией, а органичной частью русского цивилизационного пространства. Завязанная на ржаной хлеб и квас система питания русского воинства делала его в XVI–XIX веках сильнее и здоровее большинства европейских армий.

Наряду с пшеницей, рисом и маисом рожь относится к числу злаков-хлебов, определивших образ мировых цивилизаций. Именно своеобразие русского аграрного фундамента доказывает, что разговоры о своеобразии русской цивилизации – не пустой звук и не пристрастная выдумка. Цивилизация в своей основе – это особый тип сельского хозяйствования, без которого о цивилизованной жизни говорить вообще невозможно. Соответственно, если своеобразна аграрная основа, то своеобразна и её культурная надстройка.

В ХХ веке, как и многие другие основы русского цивилизационного своеобразия (например, система однодворных и малодворных деревень, подвергнутых настоящему геноциду в 1950-1960-е годы), рожь пострадала и подверглась фактическому гонению. Дитя южной средиземноморской культуры, Сталин однозначно ассоциировал ржаной хлеб с бедностью и второсортностью.

«Из всех видов зерна Сталин выделял только пшеницу, – вспоминал Анастас Микоян. – Сталин стал настаивать, чтобы пшеницу засевали и в тех районах, где раньше незасевали вообще, – в Московской, Калининской идругих областях, где очень хорошо растет рожь. Почему-то Сталин считал рожь малоценной культурой, а пшеницу чуть ли не пупом земли. Я ему доказывал, что рожь не надо вытеснять, что ржаной хлеб привычен русскому народу, что он полезен. Сталина невозможно было разубедить, и дело дошло до того, что нам стало не хватать ржаной муки».