– У Тадеуша хорошая репутация. В прошлом году в его группе на вершину поднялись все.

Пора немного копнуть поглубже.

– Ирени говорит, что прошлый год был по-настоящему плохим для этой горы. Что люди буквально переступали через тела других на пути к вершине.

Робби фыркнул.

– А ты сам попробуй помочь кому-нибудь, когда находишься в зоне смерти. Это просто невозможно. Там у тебя едва хватает энергии на то, чтобы позаботиться о себе.

– Правда ли то, что некоторые трупы лежат там уже так давно, что альпинисты используют их в качестве ориентиров на местности?

Слишком явно? Может, я зашел чересчур далеко? Марк посмотрел на меня так, будто я только что громко испортил воздух в Ватикане.

– О да, – ответил Малколм. – В принципе, правда.

– А почему их никто не убирает?

– Это не так просто, Саймон, – сказал Робби. – Они вмерзли в землю. Их нужно оттуда вырубать. К тому же присутствует фактор опасности. Я слышал, что некоторые группы предлагали по тридцать тысяч долларов за то, чтобы вернуть тело. Шерпы не любят прикасаться к ним. Это противоречит их верованиям. Там уже много лет лежит один такой, его прозвали Зеленые Ботинки. Ты, должно быть, слышал о нем.

Я действительно слышал. Тьерри раскопал эту историю, когда искал информацию о «самом высоком кладбище в мире». Этот человек погиб высоко в горах еще в 1996 году; его скорчившееся тело осталось лежать перед входом в пещеру, а лимонно-зеленые альпинистские ботинки ярким пятном выделялись на снегу, который замел его труп. Он был одной из наших целей. Но его снимков полно в интернете, а нам необходимо нечто такое, чего нет ни у кого.

– Цеванг Палжор, – сказал Марк.

– Что это, Марк?

– Его так зовут. Цеванг Палжор. А никакие не Зеленые Ботинки. Черт, нужно иметь хоть каплю уважения к таким вещам, Робби.

– Тпру! Стоять, Марк! Это же не я дал ему такое прозвище.

Марк резко поднялся и поспешно двинулся вперед, тут же поскользнувшись на снегу.

– Марк! – крикнул я ему вслед. – Ты куда идешь?

– Обратно, – бросил он, не оборачиваясь.

Робби покачал головой.

– Что за проблемы у этого мальчика?

– А парень-то прав, – сказал Малколм. – нужно уважать гору. Нужно уважать тех, кто на ней умер. Я сам видел такое. В прошлом году в Лагере III погибли двое украинцев. Довели себя до крайней степени изнеможения после попытки восхождения, потом у них закончился кислород, и сил на то, чтобы спуститься, уже не осталось. Так и умерли прямо у себя в палатке.

– Так они до сих пор там? – спросил я как можно более небрежным тоном. Тьерри что-то упоминал о ребятах из Восточной Европы или России, которые отдали концы в прошлом году.

– Не исключено, если их не смело оттуда бурями. Ты должен быть готов к такому, сынок. Они будут не единственными, кто встретится тебе на пути.

Именно эти сведения я искал, но вместо того, чтобы гордиться собой, я вдруг вспомнил пещеру Куум Пот с мертвыми парнями, и к горлу подкатила тошнота.

Малколм похлопал меня по плечу.

– Покопайся в себе поглубже, сынок. Всё будет хорошо.

«Спасибо, папаша», – мысленно ответил я.

Робби вздохнул.

– В прошлом году я был совсем рядом, так что уже чувствовал близость цели. В этом году… Пусть я умру, но я должен подняться туда в любом случае. Если бы я купил дополнительный баллон кислорода, я мог бы сделать это еще тогда.

Мы все это уже слышали, и не раз. Даже Говард, закадычный друг Робби, похоже запаниковал от перспективы выслушать очередной его монолог на тему «если бы да кабы». Он встал.

– Давайте-ка возвращаться.

Мы двинулись обратно по своим следам, аккуратно ступая по тропе, которая привела нас к краю ледниковой долины, откуда ветер доносил звуки лагерной жизни: урчание грузовиков со снаряжением и музыку – своеобразную смесь Болливуда с роком. По пути мы прошли мимо стада яков, ожидавших, когда их нагрузят припасами, предназначенными для продвинутого базового лагеря. Благодаря лохматым шубам и изящным ногам они поначалу показались мне симпатичными и экзотическими животными, однако все их очарование мгновенно улетучивалось в те дни, когда под солнцем оттаивал их навоз. Вонь была такой пронзительной, что я ощущал ее, несмотря на притупившееся – вместе с остальными чувствами – обоняние.

Эта прогулка измотала меня до полусмерти, но возвращаться в свою палатку настроения не было: мне хотелось прогнать из сознания картины пещеры Куум Пот.

– Я догоню вас позже, ребята.

– Ты куда? – пропыхтел Говард.

– Забег за кофеином. Хочу проверить, не пьют ли Клод и Элоди кофе.

Я быстренько откололся, прежде чем Малколм успел присоединиться ко мне. После первой ночи здесь, когда я лежал в спальном мешке, сдерживая рвоту, проклиная Тьерри и тоскуя по домашней постели, Обаятельный Сай встрепенулся, и я сделался неофициальным представителем нашего лагеря, которого ежедневно отправляли на разведку в другие команды. Однако я до сих пор активно избегал лагеря крутой американской экспедиции – в основном из-за того, что к ним была прикреплена съемочная группа. Потратившись на высокогорные альпинистские ботинки, кислородное оборудование, нижние утеплительные костюмы и авиабилеты, отсчитав пятнадцать тысяч за присоединение к команде Тадеуша, мы остались совсем без денег и были вынуждены купить видеокамеру в кредит (я не собирался использовать снова нашлемную камеру из Куум Пот). Для наших целей она вполне подходила, но, поскольку я строил из себя профессионального киношника, эта убогая аппаратура могла меня разоблачить.

Клод, такой же стройный и элегантный, как и его жена, приветствовал меня, воскликнув:

– А, Симон! Ты пришел на кофе?

Он приготовил мне эспрессо в своей видавшей виды гейзерной кофеварке, и мы немного поболтали. Они с Элоди были в горах теми самыми «мешками с дерьмом» – ходили с минимальным снаряжением и без поддержки шерпов, – но зато они умели жить. Оба работали инструкторами по горным лыжам, как и Ванда, и каждый год откладывали деньги на то, что они называли «путешествием ради жизни». Они побывали на массиве Винсон, а в следующем году планировали присоединиться к команде, оправляющейся в кругосветное путешествие на яхте. Одному богу известно, почему таким крутым ребятам нравилось тусоваться с таким приживалой, как я. Возможно, это объяснялось тем, что их собственный лагерь был населен всякими Робби и Малколмами.

Заряд кофеина поднял мне настроение и привел в возбуждение, которое несколько угасло, когда я заметил Ванду. Она сидела перед своей палаткой, весело болтая с двумя польскими парнями, которые, как я узнал позже, собирались спуститься с вершины на парапланах. Ну как я мог конкурировать с ними? Как бы там ни было, я упустил все шансы подобраться к ней по дороге сюда. Она видела меня в самом жалком из всех возможных состояний: когда меня выворачивало наизнанку, а я умолял, чтобы кто-нибудь это остановил. Я проскользнул в общую палатку и, воспользовавшись ноутбуком Тадеуша, отправил Тьерри письмо с одной строчкой: «Есть зацепка насчет двух мертвых русских».