— Припоминаю, что частенько я видел их втроем, — медленно заговорил он. — Тогда я еще сочувствовал Эйдену: думал, его свояченица мешает им своим постоянным присутствием. Хотя, с другой стороны, так, наверное, было лучше. Эйден с герцогиней жили ужасно.

— Об этом все знали?

— Я знал, — ответил герцог. — Мы с Эйденом дружим очень давно. Он вообще не хотел жениться на Дженет. А после свадьбы их жизнь превратилась в сплошной скандал.

— Почему? — поинтересовалась Фиона.

— Я ведь говорил вам: герцогиня была не вполне нормальной. Как-то раз сама леди Мораг поведала мне, что с ней и в детстве беспрестанно случались приступы сильного раздражения, которые переходили в настоящие истерики. Чтобы ее успокоить, ей приходилось давать какое-то лекарство.

— В таком случае, — пробормотала Фиона, — можно предположить, что во время такой вспышки или нервного приступа, не знаю, как правильно это назвать, герцогиня покончила с собой…

— Это не исключено, — ответил граф.

— Если случилось именно так, то… каким образом она могла лишить себя жизни? — продолжала размышлять Фиона.

— Понятия не имею. Если бы у нас имелись хоть какие-то подсказки…

— Все выглядит весьма странно, — сказала Фиона. — Но нельзя опускать руки.

Она взглянула в глаза графа, ожидая услышать слова поддержки. Он ответил не сразу.

— Я понимаю, о чем вы меня просите. И согласен вам помочь. Но в сложившейся ситуации этот мой жест — невиданная щедрость.

— Невиданное великодушие, — тихо поправила его Фиона. — Но я не ожидала от вас ничего другого.

— Какая несправедливость! Все, чего я хочу, так это заключить вас в свои объятия, увести отсюда и сделать все возможное, чтобы вы забыли про Эйдена, его исчезнувшую жену, про этот замок. И царящий тут мрак. С каждым разом, когда я здесь появляюсь, мрак этот лишь сгущается, а замок все больше и больше становится похожим на могилу.

— Вы ведь не сможете отказать нам с герцогом в помощи. Тогда мы обретем счастье, — прошептала Фиона, не глядя на графа.

Он выдержал паузу.

— Хорошо! Вы победили! Такова уж видно моя судьба: играть второстепенную роль вместо главной!

— Спасибо! — с едва заметной улыбкой на губах ответила Фиона.

Потом взглянула на часы.

— Пора будить Мэри-Роуз.

— Насколько я понимаю, вы намекаете, что мне пора уходить, — сказал граф. — Какие у вас планы на сегодняшний день?

— Сейчас мы пойдем на рыбалку.

— А меня возьмете с собой?

— Я с удовольствием бы согласилась, но, думаю, вам лучше остаться здесь. Собрание герцога с представителями клана, наверное, скоро закончится. Он захочет встретиться с вами.

— Если вы собираетесь продолжать обращаться со мной подобным образом, то я уеду в свой собственный замок. Там меня ждет множество развлечений, — пригрозил граф.

Фиона знала, что он хочет лишь запугать ее.

— В вас нуждаются здесь, — тихо ответила она, грустно улыбаясь. — И я уверена, что вы не сможете так поступить по отношению к нам.

Выходя из гостиной, она заметила, как помрачнело его лицо.

В тот вечер они ужинали втроем. Граф отпускал остроумные шутки и беспрестанно болтал. Герцог смеялся, и Фиона решила, что этот ужин самый замечательный из всех со дня ее приезда в замок.

Граф вспоминал об их мальчишеских проделках и, когда герцог заливался смехом, становился как будто другим человеком. Его жизнь могла бы быть совершенно иной, если бы ее не омрачала странная тень исчезнувшей женщины, думала Фиона.

Перейдя в гостиную после ужина, они продолжали шутить и забавляться.

— Может, мне следует оставить вас наедине? — спросил граф.

Фиона захлопала ресницами, а герцог ответил:

— Нет, этого не стоит делать.

Фиона и граф в удивлении уставились на него: их насторожил его категоричный тон.

— Я только сегодня узнал, что новый лакей, которого наняли два месяца назад, — сын кухарки леди Мораг, — пояснил герцог. — Теперь меня не оставляет мысль, что каждое произнесенное здесь слово будет передано ее милости.

— Даже не сомневаюсь в этом! — воскликнул граф. — А откуда ты узнал столь интересную подробность?

— Вчера вечером в разговоре со мной Мораг упомянула кое о чем. Я не говорил об этом ни с кем, кроме тебя. Вчера мы завтракали с тобой вдвоем.

Он помолчал, затем продолжил:

— Сегодня я подумал, что следует предпринять все возможные меры предосторожности в отношении Фионы — нельзя допускать распространения каких бы то ни было скверных сплетен о ней. Я навел справки у Мак Кейта о новых слугах. Оказывается, Мораг лично попросила его принять на должность лакея сына ее кухарки.

— Ситуация неприятная, — заметил граф. — Ты ведь не сможешь уволить его без видимых на то причин.

— Нет, конечно, нет, — ответил герцог. — Но это означает, что мы обязаны быть предельно осторожными.

— Верно, — сказала Фиона. — Мне вообще, наверное, лучше отправиться спать. По-моему, леди Мораг, хоть и относится ко мне как к гувернантке, считает, что мне неприлично расхаживать по замку без сопровождения какой-нибудь пожилой дамы.

— Мне тоже приходили в голову подобные мысли. Одной тебе ходить опасно. Мы еще поговорим с тобой об этом более подробно, — озадаченно сдвинув брови, сказал герцог.

— Может, у тебя найдется какая-нибудь родственница, которая могла бы приехать и погостить у тебя некоторое время? — спросила Фиона. — Лучше, чтобы она была старой и с ослабленным зрением.

— Я подумаю, — улыбаясь, ответил герцог. — Сейчас ничего подходящего мне не приходит на ум.

Он говорил непринужденно, но по его взгляду, устремленному на нее, она понимала: в данную минуту ему больше всего на свете хочется остаться с ней наедине.

Герцог не двигался, но Фиона чувствовала, как всей душой, всей своей сущностью он стремится к ней. Ей казалось, еще немного, и ноги сами понесут ее к нему в объятия.

На какое-то время она даже позабыла о присутствии в гостиной графа.

Ей чудилось: стены, мебель, все вокруг растворяется и исчезает, остаются лишь они вдвоем, и стоит ей только протянуть руки, как счастье окутает их своим неземным сладостным светом.

Любовь захлестывала ее мощной волной, и она четко знала: герцог чувствует то же самое. Они не касались друг друга, но были близки — духовно, мысленно, даже физически, невероятно, но она отчетливо ощущала, что это так.

«Я люблю тебя», — рвалось из ее груди, стучало в ее висках.

С трудом совладав с нахлынувшими эмоциями, Фиона сделала реверанс, улыбнулась графу и зашагала к двери.