— Глупости! Тебе понравиться, вот увидишь. Особенно, когда мы будем заниматься любовью. Тогда кровь приобретает совершенно другой вкус. Но чтобы почувствовать разницу, ты должна сначала попробовать мою кровь так, а потом уже, когда мы будем заниматься любовью, — прошептал я, наклоняясь к Лане.

Она замотала головой, и стала отползать от меня. Я решил зайти с другой стороны. Приняв грустное выражение лица, вздохнул и сказал:

— Когда ты была человеком, тебе нравилось доставлять мне удовольствие. Наверное, теперь всё измениться, — и я встал с кровати.

— Макс, — она протянула руку, и попыталась схватить меня за рубашку. — Подожди. А это на самом деле доставит тебе удовольствие? — взволнованно спросила она.

Я не поворачивался, боясь, что она увидит мою победную улыбку.

— Да, — тихо ответил я. — Тебе же нравилось, когда я пил твою кровь.

— Ну да, — я понял, что она окончательно сдалась. — Иди ко мне.

Я повернулся к ней, расстёгивая рубашку. Сев на кровать, я достал из тумбочки напёрсток и протянул его Лане. Она обречённо посмотрела на меня.

— Лана, родная. Не надо этого бояться.

— Я не знаю, что делать, — беспомощно прошептала она.

Я лег на спину рядом с ней и взял её руку.

— Чувствуешь, здесь кожа чуть теплее? — я провел её пальчиками по своей шее. — Значит, здесь вена. Проколи кожу в этом месте, — я вложил в её руку напёрсток.

— А тебе не будет больно? — тревожно спросила она.

— Нет, — успокоил я её. — Тебе же не было больно, когда я это делал?

— Ну, ты меня тогда мастерски отвлекал, — она грустно улыбнулась. — И я ни разу не почувствовала укола. А сейчас ведь всё по-другому.

— Лана, мне не будет больно, — твердо ответил я.

Она вздохнула и ещё раз провела пальчиком мне по шее и, найдя вену, остановилась. Я закрыл глаза, чтобы не смущать её, и почувствовал лёгкий укол, а потом губы Ланы на своей шее. Она осторожно лизнула ранку языком, и я ощутил, как по моему телу стали прокатываться волны блаженства. Она прижалась губами к вене и стала посасывать мою кровь. Не удержавшись, я застонал от удовольствия. Лана моментально оторвалась от моей шеи. Я открыл глаза. Она испугано смотрела на меня.

— Тебе больно, — с отчаянием сказала она.

— Нет, Лана. Как раз наоборот, — я положил руку ей на затылок и опять наклонил её голову к своей шее. — Не останавливайся, — она опять провела кончиком языка по моей шее, и прижалась губами к ранке. Я не убирал свою руку с затылка, не давая ей отстраниться.

Лана нежно, то посасывала мою кровь, то слизывала её с ранки, а рукой стала водить по моей груди, а потом по животу. Я опять застонал от удовольствия и, опустив руки, тоже стал поглаживать её спину. Она оторвалась от моей шеи, и поцеловала меня в губы:

— А ты вкусный, — удовлетворённо протянула она.

Я улыбнулся. Она опять наклонилась к шее и стала продолжать слизывать кровь. У меня уже стала кружиться голова от наслаждения. Я хотел только одного — Лану.

— Лана, нам надо остановиться, — прошептал я. — Иначе я пойду до конца. А этого пока делать нельзя.

— Я не понимаю, почему? — Лана оторвалась от моей шеи и с интересом посмотрела на меня.

— Потому что были случаи, когда молодые вампиры сходили с ума. Их мозг ещё был не готов перенести все те чувства, которые испытываем мы, занимаясь любовью. Понимаешь? — я провёл пальцами по её губам. — Я не хочу тебя потерять, из-за своей несдержанности.

— Но ведь не все сходили с ума? — и она опять стала водить пальчиками по моему животу.

Я понял, куда Лана клонит, и твёрдо сказал:

— Нет! Ничего сегодня не будет.

Она прищурила глаза, и спросила:

— А можно ещё чуть-чуть попить крови?

— Это можно, — ответил я.

Лана наклонилась к моей шее, и опять стала, не спеша, посасывать мою кровь. Я расслабился, получая удовольствие. Лана опять стала водить по моей коже руками, а потом прижалась ко мне. Было так приятно чувствовать её тело прижатым ко мне. Лана на секунду оторвалась от меня, и в следующее мгновение она уже сидела на мне. Я не успел ничего сказать, как она вытянулась на моём теле и стала целовать меня, запустив одну руку мне в волосы, а потом опять прижалась к моей шее и стала слизывать кровь.

Я из последних сил уговаривал себя не идти до конца, но сдерживать себя уже не мог, и сдался. Я перевернул Лана на спину и навис над ней. Ни о чём другом я уже не мог думать. Больше месяца я не занимался с Ланой любовью, и мне казалось, что если я сейчас не сделаю этого, то умру. Я поцеловал её и полностью отдался во власть своих желаний…

Лана довольно прижалась ко мне, и нежно пропела:

— Вот видишь, всё хорошо. Я в здравом уме и твердой памяти.

— Ты хитрая и коварная вампирочка, — рассмеялся я, обнимая Лану.

Так хорошо я себя не чувствовал никогда. Лана была рядом, и стала одной из нас — значит, мне теперь не надо бояться, что она умрёт, или с ней что-то случиться, и я останусь один. Теперь у нас впереди не одно столетие.

Лана зашевелилась, а потом поднялась:

— Хочу принять душ.

— Хорошо, — сказал я, с сожалением выпуская её из объятий. — Только быстро.

Она улыбнулась и скрывалась в ванной комнате. Я услышал, как она открыла воду, а потом её возглас. Я мгновенно оказался на ногах, а ещё через секунду уже был в ванной:

— Что случилось? — тревожно спросил я.

Лана стояла перед зеркалом и смотрела на себя. Выражение лица было несчастным. Я подошёл к ней и обнял её за плечи.

— Ты же знала, что мы меняемся, — я не мог понять, почему она выглядит такой несчастной. Может, ей не нравится её внешность? — Лана, ты выглядишь сногсшибательно, — постарался я её успокоить.

— В том то всё и дело, — жалобно сказала она. — Теперь все будут на меня пялиться. Я этого терпеть не могу. Раньше, когда я была человеком, всё было очень просто. Никакого макияжа, неприметная одежда, простая причёска — и на тебя уже никто не смотрит. А сейчас… Этого не спрячешь, — мне показалось, что она сейчас заплачет.

Лана отвернулась от зеркала и присела на край ванны. Я подошёл к ней и присел на корточки:

— Лана, ты такая смешная. Ты что думала, что если ты не накрашена, и скромно одета, и собираешь волосы в узел — никто на тебя не смотрит? — я улыбнулся. — Поверь мне, на мужчин ты и тогда производила впечатление. Уж я то видел, как они на тебя смотрят, когда мы гуляли по Берну.

— Макс, они смотрели не на меня, а на вас, и меня это устраивало, — она опять вздохнула. — Да и какая уже разница. Такое не спрячешь, надо учиться жить с этим, — тоскливо произнесла она.