Грейси заранее продумала, что скажет, как только ей откроют дверь. Увы, похоже, никто не торопился на ее стук. Она уже подняла руку, чтобы постучать еще раз, громче, как вдруг дверь распахнулась, и она едва не упала внутрь. Она тотчас выпрямилась, хватая ртом воздух, и увидела в футе перед собой служанку – белокурую девушку на пару дюймов выше ее самой, чьи волосы выбивались из-под наспех засунутых в прическу шпилек. Покачав головой, служанка открыла рот и сказала:

– Нам не на…

– Добрый день, – одновременно с ней произнесла Грейси, и, воспользовавшись тем, что служанка запнулась, затараторила дальше. – Я пришла передать сообщение. Извините, что беспокою вас перед самым ланчем, знаю, что вы все сейчас страшно заняты, но я должна его передать… – Ей не надо было притворяться и изображать волнение: оно чувствовалось в каждом ее движении, в каждом слове, что мгновенно вызвало на лице служанки сочувствие.

– Войдите, – сказала она и отступила, впуская Грейси в дом, что было весьма великодушно с ее стороны.

– Спасибо, – поблагодарила ее Грейси. Начало получилось неплохим – собственно, другого и быть не могло. Она робко улыбнулась открывшей дверь служанке. – Меня зовут Грейси Фиппс. Я с Кеппел-стрит, это здесь рядом, можно сказать, за углом. Но я по другому делу. Я пришла передать сообщение из другого места. – Она обвела глазами кладовую: с потолка на веревках свешивались связки лука, на полу стояли мешки с картошкой, а на деревянных полках лежали крепкие белые кочаны капусты и другие овощи, в основном корнеплоды. На стенах на крючках за ушки была развешана кухонная утварь – кастрюли и сковороды, на полу в углу стояли банки с жидкостями – по всей видимости, разнообразные сорта уксуса, масла и кулинарных вин.

– А меня зовут Дороти, – ответила девушка. – Мама называла меня Дора, а здесь меня называют Дотти, но я не обижаюсь. А ты к кому пришла?

Грейси заморгала, как будто смахивая слезы. Не называть же с порога имя Мартина Гарви! Дороти могла сказать, что его здесь больше нет, и выпроводить ее за дверь. И тогда она ничего не узнает. Пришлось разыграть небольшой спектакль.

– Я пришла по поводу моей подруги, Тильды, – ответила она. – Правда, мы с ней не слишком близки, но у нее больше никого нет, а она сильно заболела. Из близких людей у нее только брат, и его нужно предупредить, прежде чем… – Она умолкла. Вообще-то она не собиралась говорить, что Тильда при смерти, – разве что в крайнем случае, – но намекнуть на такой исход не помешает. А вообще, она была готова придумать все, что угодно, лишь бы от этого была польза!

– Ну конечно! – сказала Дотти, и ее личико исполнилось сочувствия. – Это так ужасно!

– Я должна сказать ему, – повторила Грейси. – У нее, кроме брата, никого нет. Он, конечно, расстроится… – Она позволила своему воображению нарисовать эту картину.

– Конечно, – поддакнула Дотти, отступая еще на один шаг в глубь кухни. Носик Грейси тотчас защекотали теплые, вкусные ароматы. – Входи, выпей чаю. Видно, что ты замерзла.

– Спасибо, – поблагодарила ее Грейси, с радостью принимая приглашение. – Огромное спасибо.

Вообще-то она ничуть не замерзла. День был приятный, она шла быстро. Но с каждым мгновением в ней нарастал страх; ее уже начинала бить легкая дрожь, так что со стороны могло показаться, что она замерзла. На самом же деле ей в первую очередь хотелось попасть внутрь, чтобы получить представление о доме. Вслед за Дотти она поднялась по деревянным ступеням в просторную кухню с высоким потолком, под которым была натянута веревка для сушки. В данный момент на ней висели лишь полотенца для вытирания чистой посуды и несколько связок благоуханных трав. Стены были увешаны начищенными до блеска медными кастрюлями и сковородами.

Кухарка, полная женщина, не иначе как раздобревшая на собственной стряпне, бормоча что-то себе под нос, взбивала в миске, коричневой снаружи и молочно-белой изнутри, какую-то воздушную смесь. Увидев Грейси, она вопросительно подняла на нее глаза.

– Ты кто? – спросила она, буравя ее своими заплывшими глазками. – И что ты здесь забыла? Нам не нужны служанки, а если и нужны, мы найдем их сами. Да и на вид ты – тощий кролик за пару пенсов. Тебя что, никто не кормит?

Грейси открыла было рот, чтобы метким словечком поставить вредную кухарку на место, но вовремя закрыла его. Потерпи ради Тильды, сказала она себе.

– Я не ищу работу, мэм, – уважительно сказала она. – У меня есть место, и оно меня устраивает. Я служу в доме одной леди и одного джентльмена на Кеппел-стрит. Под моим началом есть другие, а также двое детей, и забота о них тоже входит в мои обязанности.

Что было не совсем так – под ее началом была только одна уборщица, однако и откровенной ложью это тоже не назовешь. Грейси прочла на круглом лице кухарки недоверие.

– Я пришла передать сообщение, – поспешила добавить она.

– Ее подруга умирает, мисс Кулпеппер, – пришла ей на выручку Дотти. – Грейси пытается поставить в известность ее родных. Тех, что есть.

– Умирает? – искренне удивилась миссис Кулпеппер. Она явно не ожидала такого и потому не поверила. – И отчего же?

Но Грейси была к этому готова.

– От ревматической лихорадки, – моментально выпалила она. – Бедняжка. – Она позволила своим настоящим опасениям по поводу Мартина, что грызли ее изнутри, отразиться на ее лице.

Миссис Кулпеппер, должно быть, это заметила.

– Твоя правда, бедняжка, – сочувственно вздохнула она. – А что привело тебя сюда? Не стой как истукан, Дотти. Принеси девушке чашку чая! – Миссис Кулпеппер снова посмотрела на Грейси. – Садись! – Она указала на твердый стул с деревянной спинкой рядом с кухонным столом.

Дотти подошла к плите и передвинула чайник на горелку. Тот почти мгновенно засвистел. Миссис Кулпеппер продолжала деревянной ложкой взбивать что-то в своей миске.

– Итак, мисс… – Она уже забыла имя Грейси. – Что привело тебя сюда? И для кого твое сообщение?

Времени на раздумья не было. Грейси пристально наблюдала за лицом миссис Кулпеппер, которое было красноречивее всяких слов.

– Для Мартина Гарви, – выпалила она. – Он ее брат. Больше у нее никого нет. Их родители умерли много лет назад.

Лицо миссис Кулпеппер осталось непроницаемым. Выражение легкой печали на нем не изменилось, рука с зажатой в ней ложкой выбивала все тот же ритм.

– А! – протянула она, не поднимая глаз. – Очень жаль, потому что он больше здесь не работает, и я не знаю, куда он делся.

Грейси знала: где-то в ее словах была ложь или, по крайней мере, не вся правда. Но, скорее всего, причиной этому была печаль, а не стыд. Внезапно ее сковал настоящий страх. И теплая, пропахшая ароматом трав и специй кухня с ее горячей плитой и кипящими кастрюлями поплыла вокруг нее. Испугавшись, что ей станет дурно, она крепко зажмурилась. Когда же она снова открыла глаза, перед ней стояла миссис Кулпеппер, не сводившая с нее пристального взгляда. По другую сторону стола застыла Дотти с чашкой чая в руке.