– Я за тобой смотрел, пацан, – продолжал Кишер. – Правильно себя ведешь. Рога не вмачиваешь, в душу никому не лезешь, чужие разговоры не ломаешь. Колбасу краковскую хавать не стал...

Смотрящий с одобрением посмотрел на Немца. Но тут же нахмурился.

– Ты больше Тихону подлянки не кидай, – сказал он. – Прописку он, считай, прошел. Достойно прошел. Вот сам Гордей за него подписался, Каурый мазу держит... Да, Тихон, по фене ты не ботаешь...

– Я же не блатной. И в тюрьме впервые...

– Вот, правильный ответ. По фене ты ботать не должен, потому что не наш... А можешь нашим быть. Да, на свободе ты в нашей семье не жил. Но все решает тюрьма, а не свобода. В тюрьме человек познается. Да, бывает, в тюрьме блатной ломается, а мужик поднимается... Тюрьма, брат, наш дом. Здесь все решается... В комсомоле был, в армии служил, это в общем-то косяк. Но так на судьбе твоей писано было. А эту страницу менты перелистнули. Новая у тебя страница. И пока там правильные записи... Короче, слово за тобой, с нами ты хочешь быть или сам по себе. Можем в мужики записать, никто ничего тебе не скажет. Есть мужики козырные, с которыми не в падлу за жизнь перетереть. Есть дерьмо... Короче, выбирать тебе...

– Мне бы с вами, – нерешительно сказал Ролан.

Он даже не представлял себе, что значит быть блатным. Эти люди сызмальства готовят себя к зоне, знают друг друга: в одном кругу вращаются. Все фишки тюремные знают, с картами на «ты»... А он так, сбоку припека. Ну, подписался за него Гордей, что с того... А может, блатные нарочно притягивают его к себе. Семья у них, конечно, большая. Но, может быть, им не хватает бойцов такого уровня, на который поднялся Ролан в результате многолетних тренировок...

– Ну что ж, считай, что ты принят в нашу семью... В нашу. Наша семья – это я. Немец, которого ты уже знаешь. Вот Пекарь! – смотрящий показал на того самого блатного пацана, который сегодня зачморил поднявшего мыло парнишку.

Здоровяк поднялся со своего места, молча пожал Ролану руку. Не очень-то он рад пополнению.

– Жердь!

Со шконки поднялся высокий, но худой как жердь парень. Лет двадцать семь – двадцать восемь пацану. Он подал Ролану руку, унизанную татуированными перстнями. Туманно улыбнулся, обнажая три дырки в переднем ряду коричневых от чифира зубов.

– Земеля!

Совсем молодой парнишка. Но взгляд, как у матерого волка. Вроде бы хилого сложения, но чувствовалось, что в драке он будет биться до последнего. Где силой не возьмет, там заточкой достанет или зубами в горло вцепится. А зубы у него острые, как у хорька...

– Пыж!

Это был единственный пацан, который по-настоящему был рад Ролану. Открытый взгляд, широкая улыбка. Но впечатление добряка он все же не производил. Углубление посреди наморщенного лба – это знак жестокости.

– Ну вот, считай, что ты с нами. В нашей семье, – заключил Кишер. И продолжил: – Но есть еще большая воровская семья. Станешь ты в ней своим или нет, покажет время... А пока... Я так понял, с воли тебя не греют...

– Должны, – пожал плечами Ролан. – Но пока ничего... Будет...

– Кто должен греть? Братва? Родные?

– Я же не при делах на воле был, – покачал он головой. – Какая уж тут братва... Родные должны...

– Ну хорошо. Тогда тебе первое задание. Гордей пишет, что брат Цыган на этап уходит. Подогреть его надо. Денег на «общак» собрать нужно. Улавливаешь момент?

– Сколько?

– Чем больше, тем лучше. Ботву обойдешь. Деньги с них снимешь. Заодно дашь знать, что ты наш человек...

– А у кого деньги есть?

– Да у всех. Через докторов, ну, через адвокатов получают. Через вертухов... Сам, короче, все скоро поймешь... Ну давай двигай, а мы посмотрим. И Гордей посмотрит. Его установку делаешь...

Из блатного угла Ролан выходил совсем другим человеком. Уверенность в своих силах была подкреплена поддержкой со стороны могущественных людей. Он стал частью воровской системы. И хотя он всего лишь на испытательном сроке, камерная ботва обязана признавать в нем воровского человека.

Первым на очереди был Егорша.

– А-а, Ролан...

– Не Ролан я, Тихон, – сурово поправил он.

– Ну, Тихон... Как там дела у тебя? Что Кишер говорит?

– Кишер говорит, что ты на «общак» должен. Цыган на этап уходит...

– Кто такой Цыган?

– А это не твоего ума дело... Деньги давай.

– Так нет у меня, – надулся Егорша.

– А если найду? – придавил его взглядом Ролан.

– Э-эх, везде одно и то же...

Егорша работал на рынке. Еще со времен, когда открывались первые кооперативы. Натерпелся от братков-рэкетиров... Скажи Ролану полгода назад, что ему придется собирать дань с людей, не поверил бы... Но то было раньше. А сейчас он другой человек. Он должен выживать в тюрьме. И он выживает. Зубами в новую жизнь вгрызается. И никаких угрызений совести...

Людей убивал. И на «общак» собирать будет. А понадобится, и башку несговорчивому лоху скрутит... Он уже давно не тот Ролан, которого когда-то самого держали за лоха...

1

Молоденькая и чертовски соблазнительная секретарша грудью встала на защиту своего босса. Не вопрос, грудь у нее шикарная. И она запросто могла бы остановить ею Волока. Но не более чем на часик-другой. Закрыться с ней в приемной и... Могла бы остановить, но не остановила, потому что у Волока дело. И он уделяет ему время. А на потеху выделит часок. Но после того, как решит вопрос.

– Игорь Андреевич не принимает!

Девушка смело перегородила ему путь... Или дура, или попутала...

– Меня примет! – обаятельно улыбнулся Волок. – И ты меня примешь, правда, крошка?

– Я не понимаю...

– Ну почему ты такая глупая?.. Красивая и глупая... Ладно, пошли!

Волок обхватил ее за талию и силой затащил в кабинет, в который она не хотела его впустить. За директорским столом восседал господин-товарищ-барин коммерсант. Сеня Мытный. Еще тот пройдоха. Волока он знал. В компании с Вадей Амбалом видел. Вадя держал бригаду в Центральном районе. Крутой пацан. И территория у него не хилая. Центральный рынок, банки, магазины, офисы успешных дельцов типа Мытного. Волок с Амбалом вопрос один решали, в кабаке, под водочку, когда к нему Сеню притащили. Вадя только глянул на этого придурка, и тот сразу же расклеился. Сказал, что деньги будут в срок... Сколько денег, в какой срок – это Волока не волновало. Не он же Сеню доил...

Но вот и его пути-дорожки пересеклись с Мытным. Чувак деньги у своего коллеги взял взаймы, аж пятьдесят штук баксов. Огромная сумма. А возвращать не хочет. Думает, что Амбал его отмажет. Базара нет, Вадя пацан резкий, жесткий. Но до Волока ему далеко как до луны... Волок знал себе цену. И деньгам тоже цену знал. С пятидесяти кусков долга ему причиталась половина. Ради таких бабок он лично принял участие в наезде. Да и нравилось ему коммерсов потрошить. С любовью он к этому делу подходил. Может, потому и достиг таких высот...