Его взору представали пирамиды и Лондонский Тауэр, Эйфелева башня и Пизанская башня, опирающаяся на подпорки. Он побывал в Долине Павших и прошел римскими дорогами по целой дюжине стран.

Повсюду были и другие туристы. На ночь они обычно устраивали походные лагеря на территориях, отведенных для этого крупными городами, — обычно на старых парковках или заброшенных дорогах. Путешественники складывали большой общий очаг из своих переносных сушилок, рассаживались вокруг костра и учили друг друга своим песням. Когда Трусдейл уставал от них, он ночевал в отелях.

Он стер до дыр походные туфли и купил новые в автомате по продаже туристского снаряжения. Кожа на его подошвах стала твердой, как дерево.

Прошел месяц, а его путешествие все не кончалось. Что-то влекло его увидеть всю Землю.

По чистой случайности он оказался в австралийском буше — вероятно, наименее популярном из всех национальных парков. Там он провел целую неделю. Ему недоставало тишины и простора.

А потом был Сидней. И девушка с поясниковой стрижкой.

Она сидела спиной к нему. Он видел лишь раскачивающийся хвост ее черных волос, спускающийся почти до талии. Бритая голова по обе стороны гребня в два дюйма шириной была такой же загорелой, как и вся ее кожа.

Двадцать лет назад ее стрижка не бросилась бы в глаза. Тогда мода на поясниковые гребни была в разгаре. Но время прошло, и теперь она казалась отголоском чего-то давнего… или просто далекого? У нее был обычный для уроженки Пояса рост, но слишком развитая мускулатура. Она сидела в одиночестве и не спешила подсаживаться к компании, разместившейся у дальней стены на восьмом этаже десятиэтажной парковки.

Безыскусное пение отражалось эхом от бетонных стен и потолка:

Настоящая поясниковая туристка?

Трусдейл пробрался к ней по лабиринту из спальных мешков.

— Простите, вы и в самом деле с Пояса? — спросил он.

Она обернулась:

— Да. И что?

Она была по-своему симпатична, с карими глазами и резкими чертами лица, но смотрела неприветливо. Похоже, она не испытывала никакого желания познакомиться. Возможно, ей просто не нравились плоскоземельцы, и, конечно же, она слишком устала для флирта.

— Я хотел бы рассказать свою историю кому-то из поясников, — сказал Трусдейл.

Она раздраженно приподняла брови:

— Почему бы вам не отправиться в Пояс?

— Сегодня ночью я туда уже не попаду, — резонно ответил он.

— Ну хорошо, начинайте.

Трусдейл рассказал ей о том, как его похитили на «Вершинах». Слова сами срывались с языка, и он говорил очень быстро. Но уже пожалел, что сразу не лег спать.

Она выслушала его с терпеливым, но равнодушным видом.

— И зачем вы мне это рассказали?

— Дело в том, что было еще два похожих похищения, очень давно. И я задумался, не случалось ли чего-нибудь подобного в Поясе.

— Не знаю. Но в архивах золотокожих должны храниться отчеты.

— Спасибо, — сказал Трусдейл и отошел.

Он лежал в своем спальном мешке, закрыв глаза и скрестив руки на груди. Завтра он отправится… в Бразилию?

У костра продолжали петь:

Трусдейл вздрогнул и открыл глаза.

Он искал не там, где было нужно.

Обычно туристы просыпаются на рассвете. Некоторые из них завтракают в круглосуточных ресторанах, другие готовят еду сами. Трусдейл разогревал сублимированную яичницу, когда к нему подошла вчерашняя девушка.

— Вы меня помните? Я Элис Джордан.

— Рой Трусдейл. Угощайтесь.

— Спасибо.

Он залил пакет водой и перемешал. Девушка выглядела сегодня иначе: отдохнувшей, помолодевшей и не такой неприступной.

— Вчера вечером я думала о вашем рассказе. У нас действительно случались похожие истории. Я сама золотокожая и слышала о них, но не потрудилась узнать детали.

— Вы золотокожая?

Значит, она из полиции. Что ж, ее телосложение как раз подходит для такой работы. Она в два счета справилась бы с любым поясником.

— Когда-то я была контрабандисткой, — добавила она, словно оправдываясь. — Но потом решила, что благосостояние Пояса важней доходов с контрабанды.

— Возможно, мне придется в конце концов отправиться в Пояс, — беззаботно заявил он и мысленно добавил: «Или уговорить Робинсона, чтобы он послал запрос».

Яичница разогрелась, и Рой разложил завтрак в миски, какие носят на ремне все туристы.

— Расскажите мне еще об этой истории с Вандервеккеном, — попросила она.

— Я немного могу добавить. Если честно, мне бы хотелось забыть об этом.

Вот уже больше месяца он не мог выбросить из головы это происшествие. Не мог забыть, что его ограбили.

— Вы сразу же обратились в полицию?

— Нет.

— В тех случаях, что я вспомнила, было то же самое. Преступник похищал своих жертв из центральной части Пояса, держал их в плену около четырех месяцев, а затем предлагал деньги за молчание. Обычно сумма была значительная. Полагаю, с вами получилось иначе.

— Не совсем. — Ему не хотелось рассказывать незнакомке о Несравненной Стелле. — Но если люди соглашались взять деньги, то как вы узнали об этом?

— Скрыть исчезновение корабля в Поясе не так-то просто. Через четыре месяца они появляются там, где должны находиться. Но если все это время телескопам не удавалось их засечь, у кого-то могут появиться вопросы.

Они вылили остатки яичницы из мисок с антифрикционным покрытием, затем насыпали туда кофейный порошок и залили водой.

— Таких случаев было несколько, и все остались нераскрытыми, — продолжила она. — Некоторые считают, что людей похищал Посторонний, как опытные образцы.

— Посторонний?

— Первое разумное существо из других звездных систем, с которым встретится человечество.

— Вроде Морской статуи? Или того чужака, что высадился на Марсе, когда…

— Нет-нет, — нетерпеливо перебила она. — Морскую статую подняли с континентального шельфа Земли. Она пробыла там больше миллиарда лет. Что касается Пак, то говорят, будто бы это ветвь человеческой расы. Нет, мы все еще ждем настоящего Постороннего.