Лика не успела отпрянуть. В её сознании всё перевернулось вверх тормашками; на несколько секунд она полностью утратила способность как-либо реагировать. Его губы оказались твёрдыми – сплошные мускулы – и немного липкими, на шелковистых усах был вкус выпитого им бренди, её обдало облаком горячих спиртовых паров. Опомнившись, она увидела, как он удаляется по коридору в сторону своего номера.

Почти тут же она осознала, что двери лифта, к которому она стоит боком, открыты. Машинально она повернула голову. Кабина стояла на этаже. А внутри… На неё уставился неподвижный, как стеклянный объектив, голубой глаз. Второй глаз был прикрыт спадающей набок рыжей чёлкой, которая могла принадлежать только Патрику Коннолли.

Марс, экспедиция D-12, 12 ноября 2309 года по земному календарю (13 сентября 189 года по марсианскому).

Часы на руки Мэлори показывали полвосьмого утра. Полчаса до начала завтрака. В самый раз.

Он пригладил редеющие волосы, выключил компьютер и аккуратно покинул кабинет, притворив за собой дверь. Его шаг был целеустремлённым – слишком целеустремлённым для этого времени суток. На пути он столкнулся с Таафой Риа, застенчиво пробубнившей что-то вроде «здрасьте». Таафа хорошо говорила на маори, но по каким-то одной ей известным причинам делала вид, что не умеет этого. То ли дичилась Мэлори, то ли проявляла некую хитрожопость. Сам Гарри Поттер не разберёт.

А впрочем, ну её к лешему. Стажёрка она и есть стажёрка, и обращать внимание на всякую отдельно взятую придурь – нервов не хватит. И так они у него пошаливают.

Мэлори не глядя постучал в очутившуюся перед его носом дверь. Глядеть было незачем. Маршрут был отработан до автоматизма.

– Войдите, – сказал в динамике над дверью голос Эльзы Рэй. Мэлори переступил порог медпункта.

Эльза оторвалась от компьютера и внимательно посмотрела на вошедшего. Её взгляд не был располагающим; однако Мэлори отыграл образцово-показательную улыбку.

– Доброе утро, Эльза.

– Доброе утро, – с формальной любезностью откликнулась она. – Есть жалобы?

– В общем, есть, – ненужно игривым тоном проговорил Мэлори, подходя к её креслу. Эльза остро почувствовала за этой игривостью побочный продукт неумелой маскировки смущения. Увидит кто со стороны, подумает, что он пришёл к ней клеиться. Уж лучше бы и правда клеился.

– Эльза, будьте добры, дайте мне антипаник.

Крашеные брови Эльзы шевельнулись.

– Вы уверены, что вам уже пора? По-моему, вам делали инъекцию не так давно…

Её палец скользнул по монитору, высветив журнал процедур. Она открыла раздел «Инъекции антипанической сыворотки внутривенно по методу Кермода – Лисович». Мэлори смотрел, как она прокручивает записи.

– Напоминаю вам, что у нас на станции используется модификация NP-4. Её вводят раз в тридцать дней…

– Я знаю, – сказал Мэлори.

– А у вас с момента предыдущей инъекции прошло только восемь.

– Мне это известно. Возможно, она плохо на меня подействовала.

Эльза повернулась к нему вместе с креслом. На её сухом продолговатом лице было написано неодобрение.

– Артур, сыворотка NP-4 не относится к классу SES8. Её вводят строго по графику, и злоупотребление может серьёзно повредить здоровью.

В голосе Мэлори появилась жёсткость.

– Благодарю за просвещение, – он хмуро опустил взгляд. – А теперь сделайте мне инъекцию. Это приказ.

– Крайне неосмотрительный приказ. Вы третий раз за полевой сезон нарушаете график. Я шла вам навстречу, но третий раз, да ещё через восемь дней…

– Это приказ, – настойчиво сказал Мэлори. Эльза сняла очки и пристально поглядела ему в глаза.

– Причины вашего приказа для меня не секрет, мистер Мэлори, – с нажимом произнесла она. – Если кто-то действует вам на нервы, это не та проблема, которую решают с помощью NP-4.

– Благоразумие оставьте себе, – сквозь зубы проговорил Мэлори. Лицо его стянулось в болезненную маску, пальцам на ногах было холодно. – Не хотите неприятностей на Земле – делайте то, что было сказано.

Эльза резким движением поднялась с кресла.

– Что ж, вам лучше знать, – обронила она. – Сядьте на кушетку и закатайте рукав.

Она пристегнула к его запястью наноинъектор и вставила картридж. Знакомое покалывание на коже успокоило Мэлори; он расслабился, пытаясь прислушиваться, как лекарство поступает в его организм. На самом деле он не мог этого почувствовать – антипаники никак не проявляли себя на симптоматическом уровне, это, в конце концов, не валерьянка и не фенобарбитал. И всё же он ощущал гораздо больше уверенности в себе. Всё в порядке, сказал он себе. Теперь беспокоиться не о чем.

В такие минуты Мэлори понимал, почему химическое подавление мозговых центров, отвечающих за приступы паники, попало в почётный рейтинг ста величайших открытий человечества. Говорят, двести лет назад оно помогло справиться с проблемой глобального терроризма: террор сильно подрастерял свою эффективность как средство устрашения и был отброшен. Впрочем, некоторые леваки настаивали, что глобальный терроризм был выдумкой НАТО и что антипаники внедрили с целью промывки мозгов и порабощения масс… Какая, к чертям собачьим, разница? Ну пускай выдумка (эх, бросить бы вас, господа вегетарианцы и эко-мусульмане, на раскопки на Ближнем Востоке, где слои XXI века не вскрыть без миноискателя – посмотрел бы, как вы будете откапывать «выдумки»: на неразорвавшийся снаряд натыкаться не приходилось?) – даже если выдумка, что с того, раз антипаник делает свою работу именно так, как надо, а Мэлори надо именно этого?

– Спасибо, Эльза, – размягченно проговорил начальник экспедиции, опуская рукав на запястье. – Я не сомневался в вашей отзывчивости.

– Что скажете, шеф? – Коннолли не особенно сдерживал нетерпение. Мэлори слышал внутри шлема его хриплое дыхание, многократно усиленное приёмником. Оба смотрели под ноги, на вскрытый за этот день участок раскопа.

– Скажу, что на нас свалилось ещё больше вопросов, чем было.

Мэлори настраивал электронный видоискатель, изучая раскоп под разными углами. Развалины стены, сложенной из обломков какого-то строительного материала; стена уходит в грунт, но протяжённость, её, кажется, невелика… Пол помещения, частично раскрытый археологами, был выложен теми же обломками, и на нём хорошо просматривались два скелета марсиан. Они лежали не в ритуальных позах; скорее, их положение выглядело случайным. У стены обнаружились четырёхугольный керамический сосуд и горка тёмных плоских камней, в которых даже беглый взгляд мог узнать погребальные «розы».

– Вы сюда посмотрите, – сказал Амаи Ори. Сидя на корточках, он очищал останки марсианина. – В руке у него тоже такой цветок!

Кисть сохранилась не особенно хорошо, но пальцы, несомненно, были когда-то сжаты в кулак, и между ними был всё тот же зловещий амулет. Несколько секунд Мэлори видел только его – тёмно-серый каменный диск с резными лепестками. Вот, значит, на что похож апокалипсис, подумал он.