Ежедневно он ранним утром отправлял в каждую сторону шесть таких баркасов, и они жестоко сражались. На них не действовали ни стрелы, ни огонь, ни нефть. Камни, которые монголы бросали в воду, он выбрасывал из воды на берег и по ночам учинял на монголов неожиданные нападения, и войско их изнемогало от его руки. После этого монголы приготовили множество стрел и катапульт и давали жестокие бои.

Тимур-мелик, когда ему пришлось туго, ночью снарядил семьдесят судов, заготовленных им для дня бегства, и, сложив на них снаряжение и прочий груз, посадил туда ратных людей, сам же лично с несколькими отважными мужами сел в баркас. Затем зажгли факелы и пустились по воде подобно молнии. Когда монгольское войско узнало об этом, оно пошло вдоль берегов реки. Повсюду, где Тимур-мелик замечал их скопище, он быстро гнал туда баркасы и отгонял их ударами стрел, которые, подобно судьбе, не проносились мимо цели. Он гнал по воде суда, подобно ветру, пока не достиг Бенакета. Там он рассек одним ударом цепь, которую протянули через реку, чтобы она служила преградой для судов, и бесстрашно прошел (дальше). Войска с обоих берегов реки сражались с ним все время, пока он не достиг пределов Дженда и Барчанлыгкента.

Зучи-хан, получив сведения о положении Тимур-мелика, расположил войска в нескольких местах по обеим сторонам Сейхуна. Связали понтонный мост, установили метательные орудия и пустили в ход самострелы.

Тимур-мелик, узнав о засаде [монгольского] войска, высадился на берегу Барчанлыгкента и двинулся со своим отрядом верхом, монголы шли вслед за ним. Отправив вперед обоз, он оставался позади его, сражаясь до тех пор, пока обоз не уходил (далеко) вперед, тогда он снова отправлялся следом за ним.

Несколько дней он боролся таким образом, большинство его людей было перебито, монгольское же войско ежеминутно все увеличивалось. В конце концов монголы отобрали у него обоз, и он остался с небольшим числом людей. Он по-прежнему выказывал стойкость и не сдавался. Когда и эти были также убиты, то у него не осталось оружия, кроме трех стрел, одна из которых была сломана и без наконечника. Его преследовали три монгола; он ослепил одного из них стрелой без наконечника, которую он выпустил, а другим сказал: «Осталось две стрелы по числу вас. Мне жаль стрел. Вам лучше вернуться назад и сохранить жизнь». Монголы повернули назад, а он добрался до Хорезма и снова приготовился к битве. Он пошел к Янгикенту с небольшим отрядом, убил находившегося там (монгольского) правителя (шихнэ) и вернулся обратно. Так как он не видел для себя добра в своем пребывании в Хорезме, то отправился дорогою на Шахристан (область на юго-восточном побережье Каспийского моря. – А.М.) следом за султаном и присоединился к нему.

Младший сын (его) Тулуй, прозвание которого было Еке-ноён, соизволил двинуться при нем (Чингисхане. – А.М.), по дороге на Зарнук, с многочисленным войском. На рассвете они неожиданно достигли этого города. Жители тех окрестностей в страхе перед этим великим войском укрылись в крепости. Чингисхан послал к ним в качестве посла Данишменд-хаджиба с объявлением о прибытии (монгольского) войска и с предложением советов (о сдаче города). Группа подстрекателей (к сопротивлению) хотела ему (в этом) помешать. Он возвысил голос (и сказал): «Я, Данишменд-хаджиб, – мусульманин и рожден от мусульман, пришел послом по приказу Чингисхана, чтобы вас спасти от пучины гибели. Чингисхан сюда прибыл с многочисленным войском (из) людей боевых. Если вы вздумаете сопротивляться ему, он в один миг превратит (вашу) крепость в пустыню, а степь от крови – в (реку) Джейхун. Если вы послушаетесь моего совета и станете послушны и покорны ему, то ваши души и имущество останутся невредимыми!»

Когда они услышали эти благоразумные слова, то увидели свое благо в изъявлении покорности (монголам). Главные лица (города) выступили, выслав вперед группу людей с различного рода яствами.

Когда на стоянку (Чингисхана) дошел об этом доклад, Чингисхан спросил о положении начальствующих лиц Зарнука; соизволив разгневаться на их уклонение, он отправил гонца для их (скорейшего вызова) к себе. Они тотчас поспешили к стопам его величества и, став удостоенными различного рода особых благоволений, получили помилование.

Вышел приказ, чтобы население Зарнука выгнали в степь; молодые люди были назначены в хашар Бухары, а другим было дано разрешение вернуться (в город).

Зарнук Чингисхан наименовал Кутлуг-балыг (Счастливый город). Из числа туркмен той стороны один проводник, имевший о дорогах полную осведомленность, вывел (монгольские) войска на границу Нура по дороге, которая не была большим трактом. С тех пор эту дорогу называют ханской дорогой.

Тайр-бахадур, который находился в передовом отряде, отправил посла с извещением, (полным) обещаний (помилования) и угроз (за сопротивление) о прибытии хана. После обмена послами население Нура через посла отправило к его величеству яства и изъявило покорность.

После благосклонного приема яств вышел приказ: «Субэдай (Субэдэй. – А.М.) прибудет к вам вперед, вы передадите ему город». Когда прибыл Субэдай, они повиновались приказу, а шестьдесят человек отборных мужей в сопровождении сына эмира Нура, по имени Ил-ходжа, послали в Дабус в виде помощи.

Когда Чингисхан прибыл, они устроили ему почетную встречу и поднесли приличествующие обстоятельствам яства и продовольствие. Чингисхан отличил их особым благоволением и спросил: «Как велика установленная султаном подать в Нуре?»

Ему сказали: «Тысяча пятьсот динаров». Он повелел: «Дайте наличными эту сумму, и помимо этого (вам) не причинят ущерба». Они дали просимое и избавились от избиения и грабежа.

Оттуда он направился в Бухару и в первых числах месяца мухаррама 617 г. х. (март – апрель 1220 г. н. э.) расположился лагерем в виду города Бухары, у ворот цитадели. Следом прибывали войска и располагались кругом города.

Войско Бухары состояло из двадцати тысяч человек. Их предводитель Кук-хан и другие эмиры, как Хамид Пур Таянгу, Суюнч-хан и Кушлу-хан, ночной порою со своими людьми уходили из крепости (спасая свою жизнь). Когда они достигли берега Джейхуна, разъезд (вражеского) войска напал на них и пустил по ветру небытия следы их (существования).