Он был наблюдателем, знатоком человеческих душ. Ему хватило одного вечера, чтобы понять: Оливия по-прежнему так же одинока, как та девочка на берегу реки. И так же неопытна.

Существовали правила. Он твердо верил в правила, в добро и зло и в то, что каждый поступок имеет свои последствия. Оливия не была готова разделить чувства, которые она вызывала в нем.

Он сомневался, что и сам готов к этим чувствам.

Когда они пробирались сквозь толпу, вид у Оливии был настороженный и слегка испуганный. Довольный, Ной наклонился к ее уху и сказал:

– Массовые ритуалы человечества. Ты могла бы написать об этом доклад.

– Я природовед.

– Малышка, это и есть природа. – Он нашел свободный столик, наклонился и, перекрикивая грохот музыки, закончил мысль: – Ритуал ухаживания самца за самкой.

Она уставилась на крошечную танцплощадку, где прижимались друг к другу дюжины пар.

– Не думаю, что это можно назвать ухаживанием.

Но следить за этим процессом было интересно. Она всегда избегала таких мест. Слишком много людей в замкнутом пространстве. От этого начинало давить в груди и становилось страшновато. Но сегодня вечером она не чувствовала неловкости. С ней был Ной, и его рука сжимала ее пальцы.

Он заказал пиво, а Оливия – минеральную воду.

Музыка была громкой и не слишком высокого качества, но идеально сочеталась с барабанной дробью, звучавшей в сердце Оливии. То был первобытный ритм ее желания.

Поскольку Оливия не слышала собственных мыслей, она просто сидела и смотрела.

Ухаживание. Да, пожалуй, Ной был прав. Оперение – в данном случае яркая одежда. Дерзкие цвета или чисто черный. Откровенные телодвижения, символизирующие сексуальный призыв.

Оливия улыбнулась своим мыслям и наклонилась к Ною, чтобы поделиться с ним забавным наблюдением.

Не успела Оливия открыть рот, как Ной потянул ее за руку.

– Мы уходим? – огорченно спросила Оливия.

– Наоборот, присоединяемся. Тут ей стало страшно.

– Нет, я не могу. – Пока Ной вел девушку вперед, она пыталась вырвать руку. – Я не танцую, я не умею танцевать!

– Все танцуют.

– Нет, правда. – Жар, шедший изнутри, палил кожу. – Я не умею, говорю же тебе!

Они оказались на краю площадки, в окружении пар, и руки Ноя легли на ее бедра.

– Просто двигайся. – Тело Ноя прижималось к ее телу, и паника Оливии уступила место настоящему страху, всеобъемлющему и жаркому. – Неважно, как.

Он управлял ее бедрами, покачивая ими из стороны в сторону, и направлял ее так, что оба они двигались в такт. Музыка была быстрой; голосу певца вторила электрогитара. Рядом с ними раздавался громкий смех. Кто-то сильно толкнул ее сзади и почти бросил в объятия Ноя.

Она обняла его за плечи. Ее лицо пылало, испуганные темные глаза смотрели в глаза, губы приоткрылись, дыхание стало сбивчивым.

Царившие вокруг запахи терпких духов, пота и пива не мешали Ною слышать ее аромат. Свежий и покойный запах зеленого цветущего луга.

– Оливия… – Она не слышала его голоса, но с изумлением увидела, как губы Ноя произнесли ее имя. В этот миг ею владело лишь одно чувство – острое и сладкое томление.

– К черту все… – Он должен был узнать ее. Хотя бы вкус ее губ. Руки Ноя обвились вокруг талии Оливии и приподняли ее. Он ощущал ее прерывистое дыхание, трепет тела и медлил, медлил, оттягивая момент, чувствуя сладкую боль и ожидание, пока у обоих не закружилась голова.

А потом нежно и бережно коснулся губами ее губ. Смакуя их вкус, неторопливо раздвинул их языком и скользнул внутрь, как в собственный дом.

В висках застучала кровь, но это не помешало ему услышать ее негромкий протяжный стон. «Легче, легче, – приказал он себе. – Боже милостивый…» Ему хотелось погрузиться в нее, впиться в ее губы, требовать все большего и большего; вызываемое ею влечение оказалось поразительно, ошеломляюще острым.

К нему прижималось стройное, сильное тело. Сомкнутые руки обвивали его шею. Обнимали его. И только стыдливость полных губ говорила об их неопытности.

«Еще немного», – подумал он и слегка наклонил голову.

Вокруг гремела музыка. Гитары бесились, неистово били барабаны, голоса взвивались вверх.

А Оливия плыла, парила, летела по ветру. Она казалась себе одиноким белым перышком, не имеющим веса, медленно и бесконечно кружащимся в зеленом полумраке леса. Сердце заполнило всю грудь, его тихий стук превратился в оглушительный грохот. В животе похолодело, как будто Оливия падала в бездонную пропасть. Она запустила пальцы в его волосы, откинула голову, сдаваясь, и чуть не заплакала от сделанного ею открытия. «Это жизнь. Это начало. Это все», – думала она.

– Оливия, – снова сказал он, прервав поцелуй, пока еще мог это сделать, и склонил ее голову к своему плечу.

Группа заиграла другую мелодию, еще более быструю и ритмичную.

Пока они выбирались из гущи разгоряченных тел, Ной размышлял о том, как ему быть дальше.

Он снова поцеловал Оливию на пороге ее квартиры, но на этот раз девушка ощущала исходивший от него жар и неудовлетворенность, и это странно возбуждало ее. А затем резко он захлопнул дверь, заставив Оливию растерянно мигать и смотреть на твердую деревянную панель.

Она прижала руку к гулко бившемуся сердцу. Разве это не чудо? Так вот что значит любить и быть любимой? Она смаковала это чувство, закрыв глаза. А потом внезапно раскрыла их. Нужно было пригласить его войти. Что на нее нашло? Почему она такая идиотка в том, что касается мужчин? Ной желал ее; она была уверена в этом. А они желала его. Наконец-то нашелся человек, который заставил ее испытать это чувство.

Она распахнула дверь, сбежала по лестнице и выскочила наружу в тот момент, когда машина Ноя отъехала от тротуара. Оливия следила за мигающими красными задними огнями и ломала себе голову над тем, почему она никогда не умела идти в ногу с кем-нибудь другим.

Он работал все утро. Но то и дело порывался позвонить ей. Наконец он выключил компьютер и надел шорты. Интенсивная тренировка в спортзале гостиницы слегка облегчила чувство вины и досады.

«Нужно сменить тактику», – решил он после третьего комплекса упражнений с отягощениями. Отношения с Оливией зашли дальше, чем он хотел.

Ной тяжело дышал, пот тек по спине.

Он побился бы об заклад на годовое жалованье, что Оливия девственница. У него не было права прикасаться к ней. Каким бы ужасным ни было ее прошлое, первые восемнадцать лет она прожила в полном уединении, как сказочная принцесса в зачарованном лесу. Он был старше ее на шесть лет и неизмеримо опытнее. Нельзя было пользоваться своим преимуществом.

Однако практическая сторона натуры Ноя подсказывала, что она сильна, умна и может за себя постоять. Оливия честолюбива, а глаза у нее всезнающие, как у древней богини. Именно эти черты влекли его к ней.