— Этот Гаскон ускользал от нас, как угорь, — шепнул Пьер Бену. — Но, в конце концов, мы его изловили. Капитан в бешенстве, что мы потеряли из-за этого мерзавца три дня.

Бен с ужасом увидел, что Турон вытащил палаш. Встав перед дезертиром, он крикнул матросам:

— Глядите! — Нескольким взмахами палаша он вспорол карманы и подкладку беглеца. На палубу со звоном попадали золотые монеты, сверкая в лучах заходящего солнца. Турон схватил Гаскона за ухо и затряс его, словно грушу.

— Не мог дождаться, когда будет общая делёжка? Ах ты скот! Надо было отпустить тебя с той троицей, что сбежала в Пуэрто-Рико. Они-то, по крайней мере, ни у капитана, ни у своих товарищей ничего не стянули. Уберите эту мразь с глаз моих! Заприте его в ящик для якорной цепи! Пусть сидит там, пока я не решу, что с ним делать!

Когда боцман и ещё несколько матросов потащили Гаскона вниз, тот заорал:

— Бросьте меня в море! Я уплыву на берег! Я все про тебя знаю, Турон, про тебя и этих двух, что вроде должны приносить счастье! Не хочу я оставаться на твоём корабле! Он проклят! Проклят! Слышите, вы, этот корабль проклят!

Пьер ударил Гаскона в челюсть, и тот замолк. Когда его втолкнули в ящик для якорной цепи, он был в полуобмороке. Запирая дверь, Пьер проворчал:

— Заткни свой поганый рот и благодари Бога, что жив остался, ворюга! Капитан мог проткнуть тебя палашом.

Турон поднял лицо к небу, примеряясь к ветру: — На рассвете снимаемся с якоря.

Капитан Тил не стал заходить на Азоры. Ветер ему благоприятствовал, и погода стояла прекрасная, так что он шёл прямо к Бискайскому заливу, к берегам Франции. Сам того не подозревая, он упустил шанс застать «Крошку Мари» врасплох, когда она стояла в лагуне, имевшей всего один выход, а капитан Турон был на берегу. Лисолов сидел в своей каюте, а вокруг него суетились несколько матросов. Капитан только что кончил завтракать и запил свежую рыбу и галеты мадерой. Один матрос усердно наводил блеск на башмаки капитана, другой старательно чистил красный охотничий камзол, в который Тил уже облачился. Лисолов едва успел сунуть ноги в белых чулках в начищенные башмаки, как в дверь постучали. Он расправил на груди накрахмаленный белый шарф и крикнул:

— Войдите!

Первый помощник закрыл за собой дверь и отдал честь.

— Пришёл доложить: человек пропал, капитан! Пленный француз!

Тил стоял широко раскинув руки, пока матрос надевал на него пояс Мадрида с палашом в ножнах.

— Пропал, говоришь? Удивляюсь, что только сейчас. Давно жду!

— Как, сэр? — недоуменно посмотрел на Тила первый помощник.

— Господи! Да пошевели мозгами! — досадливо покачал головой капитан капера, отворачиваясь от зеркала. — Этот несчастный французский доносчик остался один с тремя англичанами, которых он продал. Ставлю под залог что угодно, с ним на «Девонской красавице» сразу же произошёл несчастный случай. Ну! Как я выгляжу?

Первый помощник приложил все силы, чтобы поискренней восхититься видом капитана:

— Здорово, сэр! Сразу видно морского волка, да и все по последней бристольской моде!

— Чёрт с ним, с Бристолем! — поморщился Лисолов. — Лондон, вот куда мне надо! Эй! Долго мне ещё стоять и ждать, когда вы откроете своему капитану дверь и выпустите его на палубу? Шевелитесь!

На палубе Тил осмотрел горизонт в подзорную трубу. Увиденное удовлетворило его в высшей степени, и он весело улыбнулся рулевому.

— Ага, так я и думал — мыс Ортагал, Испания. Отлично я управляю судном, хоть и сам себя хвалю! Обогнём Гасконский залив и пойдём прямо к Аркашону! Мистер первый помощник, можете вернуть на борт этих трёх негодяев, что сейчас на «Девонской красавице». Приведите их ко мне.

Тил, чуть ли не пританцовывая, прогуливался по палубе. Он был доволен собой.

* * *

Трое наказанных — боцман, Джоби и старший канонир — убили Лудона предыдущей ночью. Они спустились каждый со своей мачты и загнали доносчика в угол. Всё произошло быстро — Лудона оглушили большим деревянным болтом и сбросили за борт, нацепив для верности на шею несколько кусков песчаника. Теперь все трое, с серыми от страха лицами стояли перед капитаном, ожидая страшной кары за содеянное.

Лисолов кружил вокруг троицы, меряя их взглядом. К их величайшему изумлению, он вдруг подмигнул им и рассмеялся:

— Ну что, французишка пропал ночью, когда было темно и тихо? Странный тип… Кто-нибудь из вас видел, как он нырнул?

Боцман выступил один за всех.

— Да где там, сэр, мы только и думали, как бы нам самим не сковырнуться с этих мачт, сэр. Из нас никто ничего не видел!

— Вот это по-английски! Настоящие моряки товарищей не выдают, — одобрительно кивнул капитан. — Ну, полагаю, хватит вам сидеть на этих мачтах и зубами щёлкать. Надо, чтобы у нас на корабле царило веселье, поэтому разрешаю вам снова приступить к своим обязанностям на «Королевском чемпионе» на благо королю и своему капитану!

Трое наказанных не верили своим ушам. С чего это Тил так переменился? Они только и знали, что отдавали честь и повторяли:

— Есть, есть, сэр! Спасибо, сэр!

Но Тил уже шёл к своей каюте.

У Джоби отвисла челюсть — он уже смирился с мыслью, что за убийство его повесят.

— Я думаю вот что, — размышлял седой канонир. — Нашему Лисолову сейчас каждый матрос пригодится, особенно если нас атакуют.

— Да уж, Лисолов вряд ли обрадуется, если напорется на испанский или французский военный корабль, а ни боцмана, ни старшего канонира на месте не будет. Вот отчего он так подобрел, Джоби! — поддержал канонира боцман.

Джоби усмехнулся.

— Пойдём посмотрим, что у кока в котле осталось. У меня уже живот к спине прилип от голода.

Боцман обнял Джоби за плечи.

— Неплохое предложение! Теперь на камбузе еды вдоволь, одним меньше стало — французика кормить не надо!

И смеясь, как дети, они поспешили к камбузу.

* * *

Над океаном сияло утреннее солнце, когда «Крошка Мари» снялась с якоря. У штурвала стоял Рафаэль Турон и с улыбкой смотрел, как Бен пытается вести корабль, а Нед ему помогает.

Чёрный Лабрадор, стоя на задних лапах и уперев передние в штурвал, поучал Бена: «Слышал, что говорит капитан: веди корабль твёрдо по курсу! Вот как я! Если я и не стану в один прекрасный день капитаном, то уж рулевой из меня получится первоклассный».

Бен, еле сдерживая смех, старался твёрже придерживать штурвал. «Прости, Нед! Ничего не могу поделать, я же всего-навсего человек да к тому же неуклюжий».

* * *

Маллон и ещё один буканьер по имени Кордей поднимали на борт ведра морской воды и драили палубу. Услышав смех Турона, они повернулись и обнаружили за штурвалом мальчика и собаку. Маллон мрачно покачал головой: