– У Флинн очень богатое воображение.

– Ну, – сказала Анна, – вряд ли это самая худшая проблема. Если у ребенка богатое воображение, это еще не значит, что он при смерти.

– Я не уверен, – тихо сказал зять. – Все говорят: «Конечно, у моего ребенка богатое воображение». Но даже представить себе не могут, что это такое. Для них богатое воображение означает, что ребенок разговаривает с куклами или притворяется, что он сам кукла. Флинн думает, что разговаривает с умершими людьми, и верит в переселение душ. Она видит вещи, которых не существует, и слышит то, чего не слышат другие, и при этом убеждена, что все это абсолютно реально.

– Ну, в этом нет ничего выходящего за рамки нормы.

– Поверь мне, Анна. Иногда она пугает. Мне нужно работать… это не может хорошо на ней отражаться. Я не спал трое суток, думая о том, что будет лучше для моей дочери. И я отдаю нас обоих на твою милость. Я не хотел переезжать в Бостон, но перееду. Если это будет означать, что ты войдешь в нашу жизнь, я сделаю что угодно.

– Конечно, я не возражаю против вашего переезда. И мне не трудно поближе познакомиться с внучкой. Но боюсь, я не вполне понимаю, чего именно ты хочешь. Я не смогу стать Флинн матерью.

– Я прошу тебя о помощи, – проговорил Марвин.

– Тебе нужны деньги?

– Нет, – резко сказал он. – Мне нужно твое присутствие.

– Ты хочешь, чтобы я полюбила девочку, как мать. Но это невозможно. Я буду ее бабушкой, но не собираюсь растить ее. Я не могу. И я не хочу, чтобы Флинн жила со мной. Я всегда буду вам рада, но если вы переедете сюда, то вам придется найти себе собственное жилье.

Марвин казался удивленным, будто ожидал, что Анна придет в восторг от перспективы совместной жизни с внучкой.

– Ты можешь просто подумать об этом позже. Посмотрим, насколько комфортно вам будет вдвоем. И в какой степени ты сама захочешь принимать участие в ее воспитании, в конце концов.

Но ей не нужно было об этом думать. Она не хотела, чтобы они жили здесь. С чего бы ей хотеть этого? Прошло много лет. Она была уверена, что похоронила прошлое, и теперь оно возвращалось к ней, словно ужасная кара. Она прошла через материнство, она выстроила какие-то отношения с Поппи – какие смогла. И она забыла об этом, когда Поппи ушла. А сейчас этот ублюдок Марвин, который сначала увез ее дочь, а потом не смог привезти ее, как обещал, хотел, чтобы все началось сначала. Чтобы снова все повторилось.

– Ты ожидал, что я встречу вас с распростертыми объятиями?

Он вздохнул и разлил остатки вина по бокалам:

– Я думал, что годы могли немного смягчить тебя. Может быть, я надеялся, что ты простишь нас с Поппи.

Анна покачала головой:

– Нет. Никакого прощения. Я не склонна к жалости.

– Достаточно честно. По крайней мере я знаю, что ты обо мне думаешь. Но не сваливай все на мою дочь. Флинн ничего не могла поделать с выбором, который сделали ее мать и я.

– Это я, конечно, понимаю. – Она достала кошелек и положила несколько купюр на поднос. Никто из них не притронулся к еде. – И даже если я на самом деле соглашусь стать временным опекуном Флинн, почему ты решил, что я буду более постоянным родителем для нее, чем, скажем, ты? Я была ужасной матерью.

– Да, – сказал Марвин, – я знаю.

Флинн весь день слушала радио – на радио был уикэнд звезд андеграунда семидесятых годов – сначала у бабушки, а потом у Греты на кухне. На полдник Грета покормила ее кускусом – это название, как полагала Флинн, по-итальянски означало «извините». Вместе с кускусом на тарелке лежали овощи, смородина и какие-то черные шарики, которые Грета назвала каплунами. Или каперсами? Сейчас Флинн не могла вспомнить, но думала, что в этой странной пище содержалось какое-то секретное послание: кускус – смородина – каплуны – каперсы. Она истолковала это приблизительно так: «Извините, я не знаком с текущими событиями и должен надеть свою накидку, чтобы сделать каперсы. Где-то здесь должен был быть итальянский супермен».

– Я поем с тобой, – сказала Грета, – а то я голодала все эти дни.

– Правда, дорогая? – Флинн улыбнулась. Грета улыбнулась ей в ответ.

– Расскажи мне, как это – жить на Аляске? Флинн размазала кускус по тарелке и посмотрела на женщину, с которой она, наверное, начинала свою новую жизнь. Жизнь маленького ребенка с этой женщиной в роли матери. По пути сюда ее отец говорил, что у нее появится новая мама. Или кто-то, кто будет для нее матерью. На самом деле, она не очень поняла разницу. Может быть, это и есть та женщина, которую он нашел, и она будет относиться к ней как приемной дочери.

– Ты веришь в ад? – спросила Флинн.

– Что? – переспросила Грета, и Флинн почувствовала ее страх. Возможно, Грета боялась смерти. В прошлой жизни Грета была кубинским торговцем наркотиками. Кто-то выстрелил в нее – в той жизни она была мужчиной – и выбросил ее тело в океан. Когда люди умирают таким образом, им понадобятся столетия, прежде чем жестокость сотрется из их души.

Флинн пожала плечами:

– Аляска – это ад. Там холодно, как в аду. Там темно, как в аду. У Гувера МакПоза отмерзал кончик хвоста и ушки. Поэтому он выглядит как исполнитель хип-хопа. Хип-хоп – это то, о чем говорил сегодня утром диджей по радио, такое направление в музыке. – В ее голове зазвучала песня «Полуночный поезд в Джорджию».

– Возможно, для котят там слишком холодно на улице. Грета положила себе большую порцию кускуса и быстро ее съела. Флинн заинтересовалась ребенком внутри Греты, ей было интересно – если он умрет, то попадет в рай или в ад? Мама говорила, это неправда, что все дети попадают в рай. Некоторых из них наказывали и отправляли снова на землю в качестве новых душ. Ее мама была одним из таких детей. Флинн знала, что Поппи уже побывала в аду и вернулась обратно, и Флинн пошла за ней. А папа – за ней. Сердце – это колесо. Она снова здесь.

– Ты веришь в реинкарнацию? – спросила Флинн.

– Нет, – сказала Грета, – а ты?

– Мы с тобой были хорошими друзьями во время Второй мировой войны. Мы были японками. Ты тогда была еще совсем маленькой. Я была генералом и играла на фаготе. Когда я умерла, ты держала мою голову. А потом написала письмо моей жене и дочерям. – Сердце Флинн сильно забилось, ладони вспотели, когда она представила, как это больно.

– Интересно. – Грета глотнула кофе. – А как ты думаешь, сейчас мы будем хорошими подругами?

– Наверняка, – ответила Флинн и налила себе стакан напитка «Тэнг». Он ей не очень нравился, но на банке было написано, что это напиток астронавтов. Флинн думала, что, возможно, когда-нибудь захочет стать астронавтом, если, конечно, она проживет так долго. – Ты думала о том, чтобы взять приемного ребенка? Девочку?

– Что? – спросила Грета, – Откуда ты это знаешь?