Он невесело рассмеялся. «Демон на твоем пороге...» – повторил Тейлор в одеяло. Да уж, точнее не скажешь, демон уже на пороге...

Песне было больше двадцати пяти лет. Группа «Стили Дэн», «Скажет тебе любой крутой чувак». Лет десять назад ди-джей в кампусе завершал этой темой вечеринки. Массачусетский технологический, берега реки Чарльз. Учеба и парусный спорт, фейерверки морозной ночью, пожар во внутренностях, прославиться, сделать что-нибудь значительное. Тейлор специализировался в макроинженерии, Холт – в едва нарождавшихся тогда нанотехнологиях. Такие разные по характеру, они подружились мгновенно. Во время длиннющих сессий каждый полушутя отстаивал важность своей специальности.

– В наше время стоит заниматься только большими проектами, Дес, – убеждал друга Тейлор. – Орбитальные станции, мост через Берингов пролив, освоение айсбергов, острова посередине Атлантики...

– Пустое хвастовство, – возражал Десмонд Холт. – Мегаломания, только и всего. Устарелый подход. Тот же ложный посыл, который заставляет цветоводов выводить все более крупные сорта, жертвуя ароматом. Явное отсутствие воображения, мальчик мой. Нет, Ник, век материалов миновал. Когда-нибудь ты и сам это поймешь. В будущем все самое важное будет происходить на атомном и молекулярном уровнях и в рамках теории информации.

– Опять ты наслушался Дрекслера и Фредкина[4]. Эти парни совсем спятили. Разве информацией можно обогреть дом или управлять с ее помощью автомобилем? Ты строишь воздушные замки, приятель.

– Как знать. Время покажет, но в одном я уверен – твой вариант развития предполагает жесткий контроль общества.

– А твой – хаос.

– Фашист.

– От анархиста слышу.

Сегодня, прокручивая в мозгу этот типичнейший разговор, почему-то всплывший из глубин памяти, Тейлор понимал, что в казавшихся тогда такими противоречивыми высказываниях Холта содержалась истина.

Время действительно расставило все на места. Через несколько лет уже не оставалось сомнений, кто из двоих был прав, утверждая приоритет своих исследований.

Тейлору удалось добиться немалых результатов, но они не шли ни в какое сравнение с работами Холта.

Обри была очень далека от всего этого – она изучала системы связи в Эмерсоне. Поглощенные своими исследованиями, ничего не замечавшие вокруг Тейлор и Холт увидели Обри в театре. Она играла Эллен в сценической адаптации «Фабрики абсолюта» Чапека. Тейлор и Холт были сражены наповал. Оба ухаживали за ней, за одного из них Обри вышла замуж.

Иногда Тейлор спрашивал себя, почему из них двоих, одинаково бескомпромиссных и повернутых на своих исследованиях, Обри выбрала именно его? Сегодня ему казалось, что он понял горькую правду: Обри поставила на более перспективного соперника, а теперь, когда удача отвернулась от Тейлора, она оставила его ради более удачливого Холта.

Не хотелось верить в это, но Тейлор не желал прислушиваться к другим объяснениям. Все эти бредни в ее прощальном письме придуманы только для того, чтобы скрыть настоящие мотивы.

«Ник, наши отношения стали бессмысленными, – писала Обри. – Мир меняется на глазах. Я хочу принимать в этом участие. Ты думаешь, что для полного счастья мне вполне хватает лондонских театров и парижских магазинов, однако это не так. Я хочу быть нужной, хочу сделать что-нибудь полезное для человечества. Звучит банально, но ты поймешь. Когда-то ты и сам в это верил, пока твои проекты не заслонили перед тобой весь белый свет. Так как в Туннеле я теперь бесполезна, постараюсь найти себе применение где-нибудь еще».

Старая песня твердила: «Любой разбитый мирок срастется вновь...»

Тейлор в этом сомневался. За два месяца, что прошли с того дня, когда, вернувшись с работы в их лондонскую квартиру, он обнаружил письмо, резкая боль нисколько не утихла. Столько времени потребовалось Тейлору, чтобы напасть на след Обри. Сначала он думал, что она вернулась в Америку, чтобы принять участие в каком-нибудь благотворительном проекте вроде восстановления Мехико после землетрясения. Когда Тейлор не нашел ее там, он с отчаяния обратился к длинному списку добровольных эмигрантов к Земле Максвелла, который, согласно международному эдикту, публиковали все крупнейшие газеты мира.

Без особой надежды прокручивая на экране колонки «Таймс», Тейлор замер, увидев ее имя, четко напечатанное на странице номера от пятнадцатого мая.

Их годовщина. Да уж, шутка удалась. Дорогой Джон, я ухожу далеко, тебе ни за что меня не найти...

А вот на это можешь не рассчитывать, дорогая.

Музыка прервалась. Приемник выключили, раздался детский плач. Тейлор боролся со сном. Лоб усеивали бисерины пота, сползавшие по заросшим недельной щетиной щекам. Граница света медленно переползла через него, отступив за окно. Солнце село.

Полежав некоторое время в темноте, Тейлор почувствовал, что проголодался, и встал с кровати.

В захудалом холле переполненной гостиницы его ждал Нарсико.

Заметив мальчишку, Тейлор уныло улыбнулся. Наверное, Нарсико остался последним попрошайкой в Альхесирасе – прочие давно уже эмигрировали тем или иным способом. По непонятной причине среди множества легковерных мишеней, которыми кишел город, мальчишка выбрал именно Тейлора. Тот же никак не мог решить, глуп Нарсико или, напротив, чрезвычайно умен.

– Вы ведь хотите comida, поужинать, а, сеньор Ник? Спорю, стряпней моего братца можно отравиться. Он никудышный повар, но сегодня я отведу вас в особое место, к моей tia, тете Луисе.

По опыту Тейлор знал, что отвязаться от мальчишки невозможно, поэтому ему ничего не оставалось, как молча последовать за назойливым попрошайкой в ресторан, который держали родственники Нарсико.

За счет временных жителей население Альхесираса увеличилось в четыре раза. На улицах было не протолкнуться. Даже в прошлые годы, когда в летние месяцы портовый город в самой южной точке Испании заполняли африканцы из Европы, спешащие домой в отпуска и на каникулы, Альхесирас никогда не напоминал одновременно Бедлам и Марди-Гра.

В городе царила атмосфера беспокойства и предвкушения. Казалось, все вокруг страстно желают поскорее забыть запреты и привычки прошлой жизни и поскорее попасть туда, где для них начнется жизнь новая. Никакой угрозы не ощущалось, но Тейлора ужасал масштаб перемен.

На пороге он помедлил, не желая сливаться с толпой. Ими движут совсем иные желания, он не принадлежит к их сообществу, да не так уж он и голоден...

Нарсико, спокойно ждавший в нескольких футах, поманил его рукой, и Тейлор принялся плечом пробивать дорогу в толпе следом за своим гидом, ловко и гибко скользившим между более массивными фигурами.

В горячем вечернем воздухе висели запахи моря. Те, что поднимались от крупнейшей в мире открытой системы сточных вод, обоняние не радовали. Впрочем, в прошлом году пахло еще хуже, а в позапрошлом куда хуже, чем в прошлом.