среда, где на проблемы человека смотрят как на процесс сновидения, происходящий в человеческой психике, и в реторте как раз находятся эти потенциальные силы, которые станут действовать в будущем. Мы создаем эту искусственную ситуацию с целью погружения вглубь себя.

Иногда люди интерпретировали волшебные сказки как вневременные явления, в которых события длятся вечно и в которых коллективное бессознательное стареет и умирает, но я этому не верю. Проанализировав много европейских, японских, китайских и африканских сказок, мы можем увидеть, что «вечной» в волшебных сказках является, так сказать, только базовая структура. В них всегда присутствует колдун, принц или король, ведьма и помощники-животные; но особенности сюжета или ситуации отвечают особенностям состояния сознания. Таким образом, если вы сравните европейские сказки с японскими, то увидите тех же персонажей, но в совершенно иной окружающей обстановке. А если еще дальше пойти в этом же направлении, то вы поймете, что не сможете интерпретировать японскую волшебную сказку, не зная ничего о японской цивилизации, о японском образе мышления, не зная о дзен-буддизме и самураях, причем это знание должно касаться не только хронологии событий, но и коллективного сознания японцев, — только тогда вы сможете понять японскую волшебную сказку. Я бы пошла еще дальше, сказав, что мы бы могли определять «возраст» сказок, но скажу откровенно, мне никогда не удавалось датировать их с точностью до столетия, обычно сказки я отношу к промежутку в два-три столетия, ибо то, что в них описано, отражает состояние коллективного сознания, на основе которого мы определяем их возраст, с некоторым запозданием. Так как постепенное разрушение христианской символики длится уже около тысячи лет, с тех пор медленно изменяется и коллективное бессознательное. Таким образом, совершенно естественно, что если вы рассматриваете сказку, компенсирующую христианское сознание, было бы очень сложно поместить ее в исторический контекст, хотя я думаю, что и ее в конце концов мы можем датировать довольно точно, что я и сделаю чуть позже. Поэтому если бессознательное, «фотографируя» состояние сознания, помещает это изображение в более общую картину, гораздо менее подверженную временным изменениям, то при виде ситуации, когда умирает старый король, вполне естественно, у читателей в конце концов может создаться впечатление, что цивилизации всегда разрушались и умирали sub specie aetemitatuslx. Смерть старого короля — классическая ситуация в жизни людей, когда ожидаются особые обстоятельства, которые могут гарантировать какие-то общие изменения в социальной жизни.

71 Sub specie aetemitatus (лат.) — с точки зрения вечности. Выражение заимствовано из «Этики» Спинозы, доказывающего, что «природе разума свойственно постигать вещи под некоторой формой вечности» (Этика, ч. V, 29-31). -Примеч. пер.

Сновидение в процессе анализа отчасти представляет собой индивидуальную реакцию человека, а кроме того бессознательное раскрывает состояние коллективной психики и показывает его как вечную проблему, которая к тому же несет на себе структурный след своего времени. Родная мать является основой драматургии индивидуальной семьи, но за этой драмой стоят архетипические сновидения, которые свидетельствуют о том, что общая проблема молодых людей — необходимость оторваться от матери, и форма такого отделения является особой для каждого конкретного мужчины. Поэтому можно сказать, что это содержание и сказок, и сновидений отчасти является вневременным, а отчасти — специфичным для данного времени, ибо ни сон, ни сказку нельзя считать в полной мере бессознательными. Наиболее корректно было бы назвать сновидения продуктами бессознательного, однако они являются феноменами, присущими периферии сознания, — бессознательными являются лишь те сновидения, которые вы не можете запомнить. В волшебных сказках вечность бессознательного сочетается с относительной хронологичностью сознания, так как они не являются совершенно бессознательными.

Волшебные сказки, «написанные» авторами, нельзя считать подлинными волшебными сказками, ибо на их содержание в той или иной мере накладывает отпечаток личность автора. Сказки Андерсена отражают характерные религиозные проблемы его страны. У него был дар, позволяющий показывать, что происходит в глубине психики, и таким образом писать почти настоящие волшебные сказки, однако он был чрезвычайно невротичен, так и не смог отделиться от своей матери и никогда не был женат. Почти все его сказки пропитаны ощущением трагизма из-за невозможности формирования связи с Анимой, — так же точно эта связь не могла сформироваться в его собственной жизни. Он не смог освободиться от личных проблем. Хотя авторские поэтические сказки было бы очень интересно изучать, я от этого воздерживаюсь, так как, насколько вижу по реальной жизни, ни один художник не может полностью освободиться от груза индивидуальности, а значит, это будет совершенно иная категория сказок. В фольклоре перед нами истинный «скелет», костяк, который служит основой драматизации более общих феноменов.

Проблема возвращения после странствия будет актуальна до тех пор, пока существует проблема бессознательного. В таких ситуациях люди ожидают конкретного внешнего решения и считают его вполне уместным: например, ответа на вопрос, следует ли жениться или сменить профессию, — но дело не в этом. Нам нужно осознать бессознательные процессы, но при этом не следует преждевременно «пришпиливать» их к внешней ситуации. Очень рациональный человек всегда будет настаивать на том, чтобы интерпретация сновидения была точной и односторонней, и будет возмущен, если она останется неясной и их символика не будет расшифрована. Он потребует, чтобы ему в нескольких словах объяснили, что сие означает, ибо хочет совместить внутреннее состояние с внешней реальностью.

В таких случаях вам следует настаивать на своей интерпретации, оставить все как есть и не искать других решений. Тем самым вы можете достичь покоя внутри себя и жить в нем. Однако затем появляется «проблема коня золотисто-рыжей масти», потому что, естественно, во внешней реальности ничего не изменилось и проблема практического смысла остается. Так бывает с пациентами-иностранцами, которые приезжают сюда, в Швейцарию, обсуждают свою семейную ситуацию и прорабатывают ее на психологическом уровне. Но затем им нужно вернуться домой, и они раздумывают, а не вернутся ли они буквально на «развалины», то есть что все будет уже не так. И дома ситуация меняется именно в силу изменений, произошедших с пациентом. Иногда, возвратившись, пациент говорит: «За это время моя мать должна была измениться», не осознавая того, что он сам изменился и ровно это меняет дело. То же самое происходит с людьми, которые не покидают своей страны. Анализ формирует некую искусственную обстановку, и когда человек возвращается назад, к трудностям настоящей жизни, возникает вопрос: как связать анализ с реальностью? Несмотря на то, что полезно смотреть на свое состояние как на чисто психологическую картину, спустя какое-то время вам придется сопоставить оба своих состояния, и тогда мы сталкиваемся с опасностью возникновения новых проблем и новых