давно задуманного бюро «уполномоченных» фабрик и заводов, а также обсуждение сугубо политических вопросов.

13 июня 1918 г. в клубе Александровской железной дороги открылось совещание «уполномоченных» фабрики заводов. Соглашатели явились на сборище с большими запасами контрреволюционных воззваний. Вскоре помещение, где происходило заседание, окружил отряд красноармейцев. Он арестовал его участников (59 человек) и отправил в ВЧК. Среди задержанных оказались члены ЦК меньшевистской партии, его МК, фракции меньшевиков в Моссовете. Более двух третей арестованных были меньшевики и правые эсеры. Лишь небольшая часть не принадлежала ни к какой партии. Это были обманутые демагогическими посулами соглашателей обыватели. На следующий день эту группу освободили. Таким образом была развенчана попытка представить совещание как «беспартийное».

Через несколько дней Бутырскую и Таганскую тюрьмы посетили меньшевистские руководители и имели свидание с «представителями» от рабочих. Они заверили их в своей преданности и поддержке. Затем МК партии меньшевиков выпустил специальное воззвание, где открыто провоцировал пролетариат столицы на выступление.

Агитационная деятельность противников Советской власти приняла широкий размах. Они использовали все средства для нападок на большевиков. В Александровских железнодорожных мастерских соглашатели сумели протащить резолюцию протеста против «наступления на рабочих» с угрозой объявления всеобщей забастовки. Собрание в мастерских Казанской железной дороги они превратили в антисоветскую демонстрацию. Образованные вскоре стачечные комитеты стали поспешно рассылать депеши с призывом к забастовке. Но антисоветчики рано праздновали успех. 28 июня на заседании Совета рабочих депутатов Железнодорожного района было решено все предписания стачечных комитетов не выполнять, а паровозы, на которых ездят их делегаты, задерживать.

1 июля на ряде железных дорог Московского узла прошли митинги по вопросу о забастовке. «Как и следовало ожидать, — сообщала газета «Известия ВЦИК» 2 июля 1918 г., — затея меньшевиков потерпела полный крах… В общей массе железнодорожники твердо стоят на защите Советской власти».

В тот же день на пленуме Моссовета большинством голосов была принята резолюция, квалифицировавшая забастовки как предательство дела пролетарской революции.

Немалую работу по разоблачению контрреволюционной сущности политики меньшевиков и эсеров проделал МК РКП (б). Члены МК выступали на митингах и собраниях, МК выпустил специальное обращение к населению города. Разъясняя причины продовольственных затруднений— главный козырь соглашателей, МК РКП (б) писал: «Да, это так. Но кто отдал хлебную Украину немцам? Кто? Не Украинская ли рада, в которой были одни меньшевики и правые эсеры?»{148}.

И все-таки, несмотря на неудачи, меньшевики и правые эсеры не отказались от подготовки созыва так называемого Всероссийского съезда уполномоченных от беспартийных рабочих, на котором планировалось поставить на повестку дня оформление и закрепление «рабочих» организаций, независимых от власти Советов.

Но идея съезда провалилась. Из Нижнего Новгорода, Перми, Ярославля, Сызрани и других городов приехали в столицу только около 40 человек. А на проходившей в то время в Москве (созванной большевиками) губернской конференции фабзавкомов и профсоюзов присутствовали 500 делегатов.

Даже инициаторы сборища были обескуражены таким поворотом дела. Тогда вместо съезда они решили провести конференцию «уполномоченных» от рабочих. Конференция состоялась в двадцатых числах июля 1918 г. в помещении Центрального продовольственного кооператива.

Кем же были те 40 человек, что приехали в столицу? В основном меньшевиками и эсерами, оказались среди них и несознательные рабочие, не знавшие истинную причину созыва съезда. «Рабочим» записал себя, между прочим, и один из лидеров меньшевиков литератор Абрамович.

На первых двух заседаниях конференция приняла резолюцию и тезисы по текущему моменту. Эти документы лишний раз подтверждали, что съехавшиеся «представители» рабочих никакого к ним отношения не имеют. Соглашатели требовали прекращения национализации фабрик и заводов, создания условий для привлечения в промышленность русских и иностранных капиталов, принятия мер по денационализации банков и т. д.

В том же духе были составлены тезисы по текущему моменту, где подчеркивалось, что, по их мнению, основной политической задачей рабочего класса является борьба с существующей властью.

Таким образом, контрреволюционная эсеро-меньшевистская конференция прямо призывала выступить против Советов, для чего звала рабочих к объединению с капиталистами и белогвардейцами.

Во время третьего заседания участники конференции по распоряжению ВЧК были арестованы. Вот что пишет об этих событиях П. Д. Мальков: «Рывком я распахнул дверь настежь. Перед нами был сравнительно просторный зал, сплошь заставленный стульями. В дальнем конце стоял стол, покрытый красным сукном. Президиум. На столе — графин с водой, стакан, одним словом, все как полагается. Половина стульев в зале была пуста, другую половину занимали преимущественно пожилые, в большинстве своем прилично одетые люди»{149}. Объявив об аресте присутствовавших, Мальков прошел к столу президиума, собрал бумаги в папку и приказал всем выходить во двор. Задержанных посадили в грузовик и доставили на Лубянку, в ВЧК. Конференция «уполномоченных» от рабочих прекратила свое существование.

В. И. Ленин учил, что оппортунисты порой искусно приспосабливаются, служа на деле «верой и правдой белогвардейщине»{150}. Таких людей пролетариат разоблачал и обезвреживал.

«Дружина» доктора Павлова

В борьбе с Советской властью соглашатели использовали весь арсенал средств. Действовали они и в открытую, и тайно и все упорнее переносили центр тяжести на создание подпольных контрреволюционных организаций, на участие в уже имевшихся буржуазных антисоциалистических объединениях.

В. И. Ленин подчеркивал: «как только массы убеждаются, куда привели их меньшевики и правые эсеры, последние остаются без поддержки масс. Их оставляют. Тогда они в последней надежде прибегают к спекуляции на голоде, а когда и это не выходит, они не брезгают такими приемами, как убийство из-за угла»{151}.

Эсеры на протяжении всей истории своего существования не уставали твердить о том, что террор является оружием революции. Теперь, однако, острие своего «революционного оружия» они направили против самой революции, против Советской власти. Псевдореволюционеры сомкнулись с махровой белогвардейщиной.

Начало активных действий по созданию военных объединений правых эсеров относится к февралю — марту 1918 г., к тому времени, когда в Москву съехались члены эсеровской фракции распущенного Учредительного собрания (как известно, идея созыва Учредительного собрания после его роспуска в январе 1918 г. не умерла: одни предлагали собрать его в Москве, другие — под охраной штыков союзников в Архангельске).

Бюро эсеровской фракции поручило формирование боевых дружин доктору Павлову, человеку хотя и не военному и не обладавшему достаточными организаторскими способностями, но имевшему одно «достоинство»: все методы борьбы с Советской властью его устраивали.

К большому огорчению эсеров, им удалось сколотить лишь незначительную группку из рабочих, по признанию самих руководителей, являвшуюся «мизерной». Более успешно налаживали они связи с офицерскими заговорщическими организациями, интеллигенцией, поддавшейся их агитации, чиновничеством, купцами, мещанами и членами домкомов. Тогда же эсеры создали военный штаб, ядро которого составили полковники Ткаченко и Махин. Штаб установил контакты со всеми эсеровскими организациями, с некоторыми советскими