Я с трудом улыбнулся. Невроз номер двадцать два поднял свою мерзкую голову.

– А откуда у вас дети? Искусственное оплодотворение? – сквозь смех выдавил Би-Эм. – Непорочное зачатие? Погодите… погодите… я понял! Дублер!

Я поднялся на ноги и оставил Би-Эм в одиночестве. Он так разошелся, что даже не заметил моего отсутствия.

– Вот блин, Майк! Еще бы чуть-чуть… – воскликнул Брендон, когда мы на несколько шагов отошли от содрогающегося титана.

– Да, кстати, Брендон… Я ценю твой порыв. Но ты и сам видишь, как часто я попадаю впросак.

– И все из-за спешки, – добавил он.

– Так и есть, – кивнул я. – Суть в том, Брендон, что я не хочу тащить кого-то за собой. – Брендон повесил нос. – Пойми меня правильно, Брендон, я ценю любую помощь, но не смогу жить с осознанием того, что с кем-то из вас что-нибудь случилось… особенно в процессе спасения моей задницы.

Казалось, Брендон хочет что-то ответить, но мне не хотелось давать ему пространства для маневра.

– Да ты только подумай… Николь ведь из меня всю душу вынет!

Сказав это, я внимательно посмотрел на него.

– Пожалуй, вы правы, – признал Брендон.

Я изогнул бровь.

– Нет, само собой, вы правы, – поправился он.

Би-Эм тем временем успокоился. Но Трейси, похоже, еще не готова была спустить меня с крючка.

– Ты только представь, что он делает, прежде чем сходить в туалет!

– Трейси! – воскликнул я, похолодев от ужаса.

– Но это еще не самое страшное, ведь…

– О, Боже всемогущий!

Джастин, Тревис и Томми продолжили стрелять по манекенам. Я решил посмотреть, как у них идут дела. Манекены были выстроены в два ряда, по семь штук в каждом, и напоминали приближающихся зомби. Стрелы летали повсюду и даже вонзались в потолок, но значительная их часть все же с невероятной точностью поражала цель. Я появился на «полигоне» как раз в тот момент, когда Томми натянул тетиву и выпустил стрелу, которая, высекая искры, воткнулась в пол в нескольких футах.

– Неплохо, Томми, – сказал Тревис. – Пока это твой лучший выстрел.

Томми просиял.

– Правда? – спросил он и передал Джастину испачканный клубничным джемом лук.

– Фу-у, – протянул Джастин, вынимая влажную салфетку из припасенной на такой случай пачки.

Мы с Брендоном переглянулись. Он первым нарушил молчание.

– Майк, это треть той дистанции, с которой он подстрелил того парня при нападении Дургана.

Я кивнул. Что тут было сказать?

– И теперь он стреляет из профессионального лука, это уже не детская игрушка.

Я снова кивнул. Было отрадно понимать, что не я один примечал многие вещи.

– Что такое, милый? – спросила Николь, обнимая Брендона. – Ты что-то сам не свой.

– Все в порядке, крошка, – ответил Брендон и наклонился, чтобы ее поцеловать.

Я отвел глаза. Мне не хотелось, чтобы кто-то чувствовал себя неуютно. Но, черт побери, дочь все время казалась мне семилетней принцессой, папочкиной любимицей! Я понимал, что она уже выросла, что у нее теперь своя жизнь. Просто в моем мире она сохраняла обет безбрачия. Мне было достаточно отвернуться, чтобы спокойно спать по ночам. Да, однажды – скорее рано, чем поздно – мой мозг просто остановится. Выдаст какой-нибудь человеческий аналог синего экрана смерти. К несчастью, кнопки перезагрузки у себя я пока не нашел.

Джастин выпустил стрелу. Она вошла манекену прямо в пах, от чего одни засмеялись, а другие поморщились. Клянусь, Джастин на мгновение взглянул на меня, а затем присоединился к всеобщему ликованию.

Но тут всех отвлек какой-то грохот со стороны фасада. Я должен был сразу же взять командование на себя и распределить задачи. Не было ничего важнее, чем выбраться из магазина живыми. Но, признаю, любопытство одержало верх, и я направился к двери. На одну только ночь с начала всего этого дерьма я почувствовал, что нахожусь в безопасности, но это было лишь иллюзией, которая вот-вот должна была разбиться вдребезги.

Тревис первым подскочил к окну:

– Ничего, пап, там всего один.

Ему не стоило и уточнять, что этот «один» не человек, а зомби.

– Э-э… пап… вообще-то их больше, – с сомнением в голосе добавил он.

– Черт, да их всегда больше. Они как долбаные волки. Живут стаями, – раздраженно бросил я.

Я был вне себя от того, что мой новый дом оказался вовсе не таким безопасным, как я надеялся.

Брендон и Николь тоже подошли к окну и встали рядом с Тревисом. Вдруг Николь развернулась и бросилась обратно к нашей «стоянке». Она ничего не сказала мне, но но я заметил слезы на ее лице, когда она пробежала мимо.

– Что с ней такое? – спросил я.

Мне хотелось надеяться, что Николь просто переигрывала. Но это было не так.

– Майк, тебе стоит самому взглянуть, – тяжело сглотнув, ответил Брендон.

– Правда? – переспросил я.

Происходящее нравилось мне все меньше и меньше. А потом из меня как будто выбили все дерьмо. Фигурально выражаясь, конечно, хотя лучше бы буквально. Напротив меня стоял мой старый недруг – нас разделяли лишь пара шагов да тонкое стекло.

– О, Джед… Что они с тобой сделали?

Мне хотелось разрыдаться. Я упал на колени, и спортивные наколенники немного смягчили удар. Повалившись на пол, я закрыл лицо руками и дал волю слезам. Я вздрагивал всякий раз, когда Джед бился головой о стекло. Он широко разевал рот, и слюна капала прямо на его заляпанную грязью рубашку. Из-под верхней губы виднелся сломанный зуб. Грязными пальцами с вырванными ногтями он царапал стекло. Его затуманенные глаза без жалости смотрели прямо на меня. Опустив взгляд, я почувствовал в себе решимость, хотя внутри меня бушевала настоящая буря.

– Брендон, бери Джастина и Тревиса и начинай эвакуацию по плану, который мы вчера обсудили.

Брендон быстро научился не обсуждать приказы, и я был благодарен ему за это.

– Майк, одна машина или две? – быстро спросил он.

– Давай две, но только быстро.

Я чувствовал, что он просто сгорает от любопытства.

– Майк, их ведь всего ничего. Я понимаю, это Джед и все такое, но…

Я указал на бейджик с именем, пристегнутый к нагрудному карману Джеда.

– Вот черт.

Брендон тут же развернулся и пошел к палаткам, а Джастин и Тревис последовали за ним.

Я долго всматривался в глаза Джеда, всем существом пытаясь разглядеть в нем хоть какие-нибудь остатки человечности. Но ничего не находил. Он был готов съесть меня безо всякого сожаления. Я медленно оттащил от двери всякие тяжести, которыми Би-Эм припер ее накануне. С каждой следующей гирей я словно отхватывал кусок от собственного сердца, погружаясь в пучины отчаяния. Би-Эм подошел как раз тогда, когда я убрал последнюю пятидесятифунтовую гантелю.