– Нигде, – Игорь хмыкнул, – поколение пепси.

– Это при чем? – нахмурилась Мака.

– К слову, – он помолчал и неожиданно спросил: – А кто этот человек, с которым, как ты говоришь, встречается Инна?

– Программист, – сочинила Мака с лету: по телефону врать оказалось легче, чем глядя человеку в глаза, – симпатичный, двадцать девять лет.

– Староват был для тебя?

– Нет, – разыгралась она, – это он меня бросил! Ради Инны. А я ответила на твой звонок, чтобы ей отомстить! Тут ты был прав.

– Угм, – подтвердил он, – завтра утром приезжай часиков в одиннадцать.

– Не могу, – сердце ее заколотилось, но она старалась держаться спокойно, – только в два.

– Хорошо. Но не в два, а в три.

– Еще лучше! Пока! – запищала Мака от восторга и отключилась, пока этот «гений», как писали в Интернете, не передумал.

Проблема у Сашки в связи с новой встречей была только одна: в мамином полушубке Игорь ее уже видел, и теперь ей нечего было надеть. Предстояло как-то выкрутиться. Хорошо еще, Инна ушла в себя, похоже, с намерением не скоро вернуться – можно спокойно заниматься своими делами. Вынеси сейчас Мака из квартиры всю мебель, мать и то не заметит.

Ровно в три часа следующего дня молодая и ярко накрашенная девушка, одетая по-студенчески в джинсы и спортивную куртку, нажимала на кнопку звонка перед тяжелой бронированной дверью. Щелкнул замок, Мака вошла.

– Вы к кому? – охранник смерил ее подозрительным взглядом.

– Я посмотреть на картины.

– Зачем вам? – не унимался он.

Пауза затянулась до тех пор, пока Мака не догадалась наконец произнести пароль.

– Игорь Варшавский здесь? Мы на три договаривались.

Человек молча кивнул и потерял к светловолосой студентке интерес. А Мака успела разозлиться на Игоря – чем, интересно, он думал, когда собирался отправить ее сюда одну. Постояла бы она у порога, полюбовалась на этого охранника в темно-зеленой форме, и все?

– Вот ты где! – услышала она насмешливый голос. – Я тебя потерял!

Он сбежал с лестницы и, взяв Маку за руку, как ребенка, потащил за собой.

– Я всего на десять минут опоздала.

– Зато умудрилась проникнуть через служебный вход.

– Да? – Мака засмеялась.

– Вход для посетителей с другой стороны здания, – не поддержал ее веселья Игорь, – парадное крыльцо с колоннами. Вывеска. Не заметила?

– Пришла же! – надула губы она.

– Пришла.

– Вот и все, – поставила точку Мака.

Игорь только покачал головой в ответ и начал самую стремительную в жизни Маки экскурсию: тянул ее от полотна к полотну, торопливо излагая смысл картины по ходу движения.

Большинство полотен, выставленных в огромном зале, вдоль стен которого стояли гостеприимные кресла и диванчики, Мака уже видела в Интернете. И тем не менее сейчас картины производили на нее совершенно новое впечатление: они оживали. Глаза на портретах щурились, лица едва уловимо меняли выражение. Пейзажи поражали шелестом листвы и движением воздуха. Абстрактные картины на глазах трансформировались из одной цветовой палитры в другую.

Мака слушала Игоря и по нескольку раз оглядывалась на одно и то же полотно, каждый раз находя в нем что-то новое.

За пятнадцать минут они обошли весь зал. Потом Мака, не зная, что делать дальше, прошлась по второму кругу. Игорь стоял у двери, то и дело глядя на часы. Какой найти предлог для следующей встречи, Мака не знала, а Игорь ни намеком, ни словом не обмолвился о том, что хочет продолжить знакомство. Не человек, а запертый на кодовый замок сейф: не так-то просто подобрать ключ!

– Ты в Москве на Новый год? – стараясь не выдать волнения, спросила она.

– Да, в Москве.

– Как встречаешь? – сделала она отчаянную попытку.

– Как обычно.

– А…

– Все посмотрела? Идем.

На этот раз он не вызвал такси: подвез девочку до метро на своей громадной машине и тут же скрылся, спрятавшись в потоке машин. Маке стало обидно до слез.

Придя домой, она начала нарочито громко грохать дверями, расшвыривать все вокруг – ей хотелось, наконец, обратить на себя внимание хоть кого-нибудь на всем белом свете. Бесполезно.

Окончательно разозлившись, Мака закрылась в детской. Не прошло и часа, как в дверях комнаты образовалась щель и показалось встревоженное лицо.

– Чего тебе? – набросилась Мака на мать.

– Пытаюсь понять, что происходит.

– Ты меня задолбала! – крикнула Мака.

Инна вошла, обиженная и растерянная – на мгновение Маке даже стало ее жаль, – но она уже не могла остановиться.

– Отвали! – вопила девочка. – Ты мне не нужна!

– Саша, – наконец ее бессердечная мать распахнула рот, – что плохого я тебе сделала?

– Родила!!!

Инна вышла, схватившись за голову руками и с силой прижав ладони к вискам. Дверь детской комнаты захлопнулась за ней с адским грохотом.

Инна была не рада, что послушалась Любу и оплатила семинар – в итоге деваться было некуда, пришлось идти. Но то ужасное душевное состояние, в которое она погрузилась сейчас, все равно не позволило переключиться – она думала только про Сашу. Понимала, что бездарно проиграла войну за собственного ребенка: теперь Александру будет учить сама жизнь.

И дай бог, чтобы ее уроки не оказались слишком жестокими.

Наушник ни за что не желал пристраиваться к уху, извивался и падал. Наконец после долгих мучений Инна укротила его и нажала на переводчике единственную кнопку. Потом еще раз. В ухе раздалось зверское шипение. Она инстинктивно сдернула аппарат, беспомощно огляделась. Организаторы, согнувшись в три погибели, чтобы не раздражать великого мэтра, ползали между рядами, меняя неисправные аппараты.

Последовав примеру соседей, Инна подняла руку и стала ждать, когда подойдут к ней. Тем временем американский гуру расхаживал по сцене – несмотря на неразбериху в зале, лекцию он начал минута в минуту и требовал от участников тишины. Сейчас он рассуждал о материи истории. Рассказывал неторопливо, четко проговаривая английские слова. Сосредоточившись на его голосе, Инна обнаружила, что многое понимает без переводчика.

– Чего хочет зритель? – задавал Роберт Макки вопрос и тут же на него отвечал: – Удовольствий открытия и узнавания. Ему нужен новый мир, чтобы испытать то, чего он еще не испытывал, и увидеть то, чего он пока не видел. Но при этом зритель желает заглянуть в зеркало жизни и узнать в нем себя.

Инна забыла о поднятой руке, которая безвольно обмякла. Она, к собственному удивлению, сразу погрузилась в слова мэтра: ведь для того и создала Забытый Мир, чтобы открыть неизведанную реальность и одновременно найти в ней себя. Конечно, в жанре фэнтези перед читателем представала сказка, но в нее несложно было поверить. Она существовала по собственным законам, подчинялась определенной логике, пусть необычной, другой. Тем она и была интересна. А в центре повествования находились герои, в которых читатель без труда мог узнать себя.