— Как, однако, вы плохо думаете о нас, греш­ных, — усмехнулась дочь.

— Ну что ты, милая дочь. Как бы плохо ни думал мужчина о женщинах, вы друг о дружке думаете еще хуже.

Здесь герцогиня рассмеялась и обняла отца.

Действительно, вскоре молодая герцогиня Монбазон родила герцогу двух прелестных от­прысков. Как сказал старик с грустной усмешкой, «очень удобно — не сеять, а жать». Впоследствии у него появится и третий сын. Но если происхож­дение первых двоих было ясно, то третий по­явился на свет при удивительных обстоятельствах. Эти обстоятельства использовал господин Дюма в романе «Виконт де Бражелон». Хотя, на мой вкус, подлинная история интересней.

Как я уже рассказывал, у Марии де Шеврез бу­дет роман с Франсуа де Бофором. Роман недолгий, но, как всегда у Бофора, весьма плодотворный... Ма­рия де Шеврез родила сына, которого ее мудрец-отец объявил... своим. Так его внук стал его третьим сыном. Жена старого герцога обожала и третьего «сына», она боготворила все, что имело отношение к де Бофору.

Побег

Когда де Бофора отправили в Венсенский за­мок, все многочисленные любовницы, как поло­жено под солнцем, постепенно забыли великолеп­ного донжуана. Только герцогиня Монбазон все пять лет преданно ждала его. За эти годы она так и не смогла сбросить кожу, хранившую яростные ласки Франсуа. Хотя и пыталась, но... «Есть много способов избавиться от любви, но ни одного вер­ного», как с печалью утверждал философ. Так что все эти долгие пять лет герцогиня Монбазон гото­вила побег любимого.

Она постоянно писала ему нежные письма, но слишком длинные. Бофор не терпел долгого чтения и вскоре начал бросать их в камин. Писал любимцу-герцогу и рогатый муж. Эти письма гер­цог сжигал чертыхаясь, ибо они были полны муд­рых поучений философов, которых Бофор не пе­реносил.

Первое время все эти письма вначале отправ­лялись на проверку Мазарини. Но, узнав судьбу этих непрочитанных посланий, кардинал посме­ялся и перепоручил проверку писем коменданту Венсенского замка.

Так прошло пять томительных лет.

В тот день герцог получил очередное длинню­щее письмо Монбазона, каковое мучитель назвал «Мысли для утешения».

«Всякий, кто приближен к Власти, должен за­ранее научиться сносить опалу. Ибо чем больше вы любимы нынешним королем, тем вернее по­падете в опалу при наследнике... Ведь каждый но­вый король стремится побыстрее отречься от про­шлого царствования. Лучший способ держать в подчинении народ — это внушать ему, что его пред­кам жилось еще хуже... Да, с новым царствованием наступает и конец прежним фаворитам.

Но стоит ли тосковать по потерянному раб­ству... Ибо кто пребывает в большем рабстве, чем приближенный к Власти. Только тот, кто еще при­ближенней! Все изменчиво в этом мире. Не­изменна только смерть. Она уравнивает всех нас, и потому было бы очень досадно узнать, что кто-то может ее избежать!.. Жаль, что мудрые мысли приходят нам в опале, и мы тотчас забываем о них, снова войдя в милость...»

На этих словах Бофор мстительно поднес муд­рые поучения к горящему пламени свечи, но уви­дел как явственно между строк начали проступать буквы! В письме была тайнопись.

Тайнопись оказалась от его любезной. Герцо­гиня сообщала, что наконец-то сумела устроить в охрану Бофора своего человека.

Уже вскоре «свой» передал в камеру Бофора пи­столет, веревочную лестницу и кинжал. В очеред­ном письме верная любовница просила Франсуа терпеливо ждать дальнейших шагов, ее посланец собирался подкупить новых тюремщиков. Но как только кинжал очутился в руке де Бофора, сдавлен­ная пятилетним заточением пружина распрями­лась. С оружием в руках герцог — прежний великий воин. Он не мог ждать. Он велел подкупленному стражнику сообщить на волю одно слово — завтра!

И на следующий день, когда стражник принес ему обед, Бофор молча набросился на беднягу с кинжалом. Как он мечтал, что тот станет сопро­тивляться, и он перережет ему глотку. Но несчастный испуганно взмолился о пощаде. И дальше было то же. Когда наш яростный воин выскочил из камеры с кинжалом и пистолетом, тюремщики дружно попадали на колени. Он запер их в камере, пообещав награду, коли будут послушны. Те знали — их ждут хорошие деньги... Совсем не те, что пла­тил им скряга Мазарини. Так что покорно дали себя связать. Уже через несколько минут веревоч­ная лестница полетела на стену замка, и по ней взбирался де Бофор... Внизу ждали лошади и друзья-фрондеры. Потом была бешеная скачка. Он яростно загнал двух лошадей. Ворвался в замок герцога Монбазона. Она бросилась к нему на шею. Он швырнул ее на постель... К счастью, герцога не было в замке, он охотился. (Впрочем, воз­можно, старый мудрец все знал и потому охо­тился.) Уже приближалась погоня, когда через че­тыре восхитительных часа Бофор покинул замок. Она позвала детей проститься, но дети его не ин­тересовали. Все мысли де Бофора были заняты теперь одним — как расплатиться с Мазарини за пять лет черной скуки, за целых пять лет отсутствия побед в постели и на поле брани.

Франсуа Бофор расплатился щедро. Он стал одним из главных вождей знаменитой Фронды — восстания знати против Мазарини. Французы умеют бунтовать. Многочисленные любовницы Бо­фора — жены родовитейших французских аристо­кратов — с легкостью заставляли присоединяться к этому бунту своих мужей и любовников. Кто только не участвовал во Фронде! Брат покойного короля и первый принц крови, знаменитый пол­ководец герцог Конде, его младший брат герцог Конти. Вместе с косноязычным быком Франсуа де Бофором бунтовал великий мудрец и блистатель­ный острослов герцог Ларошфуко.

«Ум всегда в дураках у сердца»

Герцог де Бофор и герцог Ларошфуко. За.спи­нами этих двух столь разных мужчин стояли две общие любовницы. Две самые опасные красавицы века. Две белокурые ведьмы-соблазнительницы, две законодательницы мод с пышной грудью и оси­ными талиями.

Это уже известная нам Диана-охотница Мария де Шеврез и знаменитая Анна де Лонгвиль, родная сестра принца крови великого полководца Конде.

Анна много моложе Марии, но уже не менее опытна. Как и у Марии де Шеврез, муж Анны был намного ее старше... И лук Анны так же без про­маха бил мужские сердца... Если Мария де Шеврез была бывшей подругой королевы, то Анна де Лон­гвиль, принцесса королевской крови, сама мечтала стать королевой. И она стала главной бунтовщи­цей Фронды... Анна Австрийская называла ее «дья­волом с ангельским личиком». Белокурая копна волос, обворожительное нежное личико с прелест­мым носиком, трогательная ямочка на подбо­родке... Женственность и слабость. Под этой неж­ной маской скрывалась «похотливая дьяволица, беспощадная в любви и ненависти». С легкостью всепобеждающей молодости отбила она у Марии де Шеврез герцога Ларошфуко.

Если интрига против Ришелье, в которую во­влекла его герцогиня де Шеврез, отправила муд­реца в камеру Бастилии, то интриги, задуманные де Лонгвиль, могли отправить на эшафот. Так что великий острослов долго колебался, участвовать ли в интриге, но... Он печально сказал: «Глупо счи­тать, что мы управляем собой... И если умом мы стремимся к одной цели, то сердце незаметно увле­кает нас совсем к другой... Ум всегда в дураках у сердца». Но философа спасло то, что всегда спа­сает: измена любимой. Он узнал, что его возлюб­ленная не избежала неминуемого — одновременно с Франсуа Ларошфуко она спала с Франсуа де Бофором... Причем оба Франсуа узнали о ситуации одновременно. «Чем больше мы любили красавицу, тем больше будем ее ненавидеть», — сказал тогда Франсуа Ларошфуко. Анна де Лонгвиль была бере­менна, причем уверила в отцовстве обоих Франсуа. И сделала это с чистым сердцем, ибо правду не знала сама. Так что оба Франсуа считали своим мальчика, которого она родила прямо в парижской Ратуше во время буйств Фронды. Что же касается ее мужа... о нем было не принято думать.