По дорожке, ведущей к стоящему на холме дому, поднималась машина.

За рулем сидела Джилл, а рядом с ней – парень, который выскочил на асфальт, еле дождавшись, пока машина остановится. Было заметно, что ему не по себе.

– Вот она, Джубал. Получай.

– Вижу, вижу. Ну что ж, доброе утро, малышка. Ларри, а где там этот труп?

– Сзади, начальник. Под одеялом.

– Но это же совсем не труп, – возмутилась Джилл. – Это… Бен говорил, что вы… то есть я хочу сказать… – Она уронила голову на приборную доску и всхлипнула.

– Ну, ну, милая, – подбодрил ее Харшоу. – Очень редко бывает, чтобы труп стоил чьих-то слез. Доркас, Мириам, займитесь гостьей. Умойте, а потом налейте ей чего-нибудь.

Он подошел к заднему сиденью и поднял край одеяла.

– Вы должны меня выслушать, – пронзительно вскрикнула Джилл, стряхивая со своего плеча ладонь Мириам. – Он совсем не мертвый. Во всяком случае, я на это надеюсь. Он просто… ох, господи. – Из ее глаз снова брызнули слезы. – Я вся такая грязная… и я так боюсь!

– А вроде бы труп, – задумчиво констатировал Харшоу. – Температура, как я понимаю, равна температуре воздуха. Окоченение только какое-то странное. Давно он умер?

– Да ничего он не умер! Нельзя его вытащить оттуда? Мне было жутко трудно в одиночку запихнуть его на сиденье.

– Сию секунду. Ларри, возьми с той стороны. Да кончай ты зеленеть, наблюешь – сам и подтирать будешь.

Они вынули Валентайна Майкла Смита из машины и уложили на траву, его тело так и осталось свернувшимся в клубок. Доркас, не дожидаясь распоряжений, принесла стетоскоп, поставила его на землю, включила его и вывела усиление на максимум.

Харшоу надел наушники и начал искать звуки пульса. Это продолжалось довольно долго.

– Боюсь, что вы ошибаетесь, – повернулся он наконец к Джилл. – Ему уже никто не поможет. А кто это такой?

Джилл глубоко вздохнула. Ее лицо не выражало ничего, кроме усталости, а голос звучал ровно, отрешенно:

– Это Человек с Марса. Я так старалась.

– Ну конечно же, вы сделали все… Человек с Марса?

– Да… Бен… Бен Какстон сказал, что, кроме вас, обратиться не к кому.

– Бен, говорите, Какстон? Я весьма польщен таким дове… т-с-с! – Харшоу предостерегающе махнул рукой, на его лице появилась растерянность, тут же сменившаяся радостным изумлением. – Бьется! У него бьется сердце! Это же кто бы в такое поверил? Доркас, наверх, в амбулаторию. Запертая часть холодильника, третий ящик, код «Блаженство снов». Принеси его целиком, и еще шприц на один кубик.

– Сию секунду!

– Доктор, только никаких стимуляторов.

– Что? – недоуменно повернулся Харшоу.

– Извините, сэр. Я только медсестра… но тут совсем особый случай. Я это знаю.

– М-м-м… вообще-то, теперь он – мой пациент. Но лет уже сорок тому назад отчетливо выяснилось, что я – не Господь всемогущий, а еще через десять лет – что даже и не Эскулап. Что вы хотите попробовать?

– Я попробую просто его разбудить. Если вы что-нибудь с ним сделаете, он только глубже уйдет в это свое состояние.

– Х-м-м… валяйте. Только постарайтесь обойтись без топора. А потом попробуем мои методы.

– Хорошо, сэр.

Джилл опустилась на колени и начала распрямлять конечности Смита. Брови Харшоу удивленно поползли на лоб. Когда Смит принял нормальную позу, Джилл положила его голову к себе на колени.

– Проснись, – негромко сказала она. – Проснись, пожалуйста. Это я, твой брат по воде.

Непропорционально широкая грудь медленно приподнялась, Смит глубоко вздохнул и открыл глаза. При виде Джилл на его лице появилась детская, ликующая улыбка, тут же погасшая, как только он огляделся.

– Не бойся, – торопливо успокоила Джилл. – Это друзья.

– Друзья?

– Все они – твои друзья. Не волнуйся – и больше не уходи. Все в полном порядке.

Смит затих; спокойный и умиротворенный, словно кот, свернувшийся на коленях хозяина, он лежал и – на этот раз без страха – рассматривал окружающих.

Двадцать пять минут спустя неожиданные гости уже лежали в постели. Прежде чем на Джилл подействовало снотворное, Харшоу услышал от нее достаточно, чтобы понять: он попал в положение человека, ухватившего медведя за хвост. Бен Какстон исчез неизвестно куда; с юным Смитом ситуация, мягко говоря, щекотливая… ну, это стало понятно, как только выяснилось, кто он такой. Что ж, похоже, теперь развлечений будет предостаточно – ну, ничего страшного, все лучше, чем маяться от скуки.

Он вышел во двор и осмотрел машину, на которой приехала Джилл. С каждого боку – сделанная по трафарету надпись: «РЕдингская аРЕнда – Вечнодвижущийся Наземный Транспорт – АРендуй у АРгентинца!»

– Ларри, забор под напряжением?

– Нет.

– Включи. Потом сотри с этой калоши все отпечатки пальцев. Когда стемнеет, отведи ее за Рединг – лучше подальше, к самому Ланкастеру, – и спихни в канаву. Затем отправляйся в Филадельфию, садись на скрантонский автобус, ну а из Скрантона домой как-нибудь доберешься.

– Будет сделано, Джубал. Слушай, а это что – настоящий Человек с Марса?

– Лучше бы нет. А если настоящий – в чем я, к сожалению, почти уверен – и тебя сцапают вместе с этой тачкой, дело может кончиться веселеньким вечером вопросов и ответов. С применением паяльной лампы.

– Усек. Слушай, не грабануть ли мне на обратном пути банк?

– Может, и стоит – для собственной безопасности.

– О’кей, начальник. – Ларри слегка задумался. – А ничего, если я переночую в Филли?

– Да бога ради. Одного не пойму – ну что, спрашивается, человеку делать ночью в Филадельфии?

– Ха, так ведь места знать надо.

– Ну, вольному воля. – Харшоу повернул голову в сторону дома и взревел: – К ноге!

Джилл проспала до ужина – который у Харшоу подавали в восемь вечера – и проснулась на удивление бодрой. Принюхавшись к воздуху, поступавшему из вентиляционной решетки, она решила, что доктор подавил действие снотворного стимулятором. Рваная, грязная одежда куда-то исчезла, на ее месте лежали белое вечернее платье и босоножки. Платье сидело вполне прилично, скорее всего, оно принадлежало рыжей секретарше, которая Мириам. Джилл приняла ванну, причесалась, подкрасилась и спустилась в гостиную, чувствуя себя совсем другой женщиной.

Уютно свернувшись в кресле, Доркас занималась вышиванием; небрежно, как одному из членов семьи, кивнув гостье, она вернулась к своей многотрудной работе. Харшоу перемешивал в запотевшем кувшине некую жидкость.

– Выпьете? – поинтересовался он.

– Да, буду очень благодарна.