За высоким за забором

Гордый рыцарь в замке жил.

Он на все вокруг с прибором

Без разбора положил.

Не кормил казну налогом,

На турнирах не блистал

И однажды перед Богом

Раньше времени предстал.

И промолвил Вседержитель,

Смерив взглядом гордеца:

— С чем явился ты в обитель

Вездесущего Отца?

Есть каналы, по которым

До меня дошел сигнал,

Что ты клал на все с прибором.

Отвечает рыцарь: — Клал!

Клал на ханжеский декорум,

На ублюдочную власть

И ad finem seculorum[2]

Собираюсь дальше класть.

Сохранить рассудок можно

В этой жизни только так.

Бренна плоть, искусство ложно,

Страсть продажна, мир — бардак.

Не привыкший к долгим спорам,

Бог вздохнул: — Ну что ж, иди.

Хочешь класть на все с прибором —

Что поделаешь, клади.

Отпускаю, дерзкий сыне,

Я тебе гордыни грех,

С чистой совестью отныне

Можешь класть на все и всех.

И на сем визит свой к Богу

Гордый рыцарь завершил

И в обратную дорогу.

Помолившись, поспешил.

И в земной своей юдоли,

До седых дожив годов,

Исполнял он Божью волю.

Не жалеючи трудов.

1991

* * *

Впервые опубл. в газ. «Час пик», ноябрь 1991.

Кому-то эта фраза

Покажется пошла,

Но молодость как фаза

Развития прошла.

Беспечные подруги

Давно минувших дней

Уже не столь упруги.

Чтоб не сказать сильней.

А те, что им на смену

Успели подрасти,

Такую ломят цену.

Что господи прости.

1991

* * *

Впервые опубл. в газ. «Час пик», ноябрь 1991.

Василию Белову

(другому)

Нам тайный умысел неведом

Того, в чьих пальцах жизни нить.

Однажды мы пошли с соседом

На хутор бабочек ловить.

Среди занятий мне знакомых,

А им давно потерян счет.

Пожалуй, ловля насекомых

Сильней других меня влечет.

Итак, мы вышли спозаранок,

Чтоб избежать ненужных встреч

И шаловливых хуторянок

Нескромных взоров не привлечь.

Ступая плавно друг за другом.

Держа сачки наперевес.

Мы шли цветущим майским лугом

Под голубым шатром небес.

«Была весна» (конец цитаты).

Ручей поблизости звенел,

На ветках пели демократы.

Повсюду Травкин зеленел.

Вдруг из кустов раздался выстрел,

И мой сосед, взмахнув сачком,

Вначале резко ход убыстрил.

Но вслед за тем упал ничком.

Как написала бы про это

Газета «Красная звезда»:

«Кто хоть однажды видел это.

Тот не забудет никогда».

 Пробила вражеская пуля

Навылет сердце в трех местах.

Но кто же, кто же, карауля

Соседа, прятался в кустах?

Кто смерти был его причиной?

Чей палец потянул курок?

Под чьей, товарищи, личиной

Скрывался беспощадный рок?

Где тот неведомый компьютер.

Чьей воле слепо подчинись.

Пошли с соседом мы на хутор

В тот страшный день и страшный час?

Смешны подобные вопросы,

Когда, сокрытыя в тени,

Вращая тайные колесы,

Шуршат зловещие ремни.

И мы — что бабочки, что мушки,

Что человеки, что грибы —

Всего лишь жалкие игрушки

В руках безжалостной судьбы.

1991

* * *

Впервые опубл. в газ. «Час пик», ноябрь 1991.

Не нам бродить по тем лугам,

Не нам ступать на те отроги,

Где зреет дикий чуингам.

Пасутся вольные хот-доги.

Не с нашей трудною судьбой,

Во власть отдавшись томной неге,

Небрежно закурить плейбой,

Лениво отхлебнув карнеги.

Не наши стройные тела

Гавайским обдувать пассатам.

Не нас природа родила

Под небом звездно-полосатым.

А в том краю, где нас на свет

Произвела она когда-то.

Почти и разницы-то нет

В словах «зарплата» и «заплата».

1991

* * *

Печатается по книге «Три Петра и два Ивана»,