– Готово.

– Готово.

– Гарантируете ли вы работу вашего прибора?

И первая заминка, представитель института Академии наук затянул ответ.

– Я думаю, теперь наш прибор…

Главный уже почувствовал неуверенность.

– Вы гарантируете безотказную работу?

– Я думаю…

– Здесь никого не интересует, что вы думаете. Гарантируете ли вы безотказную работу?

– Но на проверочных испытаниях имелось отклонение.

Трещат кинокамеры, снимая незапрограммированный эпизод.

– Почему прислали некомпетентного человека? Где руководитель работ?

«Отчего он так, – думает Славка о Главном. – Видно, стоит войти в положение и потянется длинная цепочка. А кому охота из кожи лезть? Сроки всегда предельные».

К готовности этого прибора возвращаются в конце заседания.

– Гарантируется ли работа прибора?

Отвечает молодая хорошенькая женщина – представитель Академии Наук, отвечает по форме, но все улыбаются. Улыбается и Главный.

Эту женщину он увидит позже на стартовой площадке перед заправкой ракеты.

– Вот что, голубчик, – подзовет он дежурного, – возьмите мою машину и увезите её с площадки. – Вы меня поняли?

На площадке, конечно, есть и другие лишние, но их трудно отличить. А она – лишняя, и это ясно, как божий день.

Маэстро не сиделось на месте. Он то читал газеты, оставленные в кармашках впереди стоящего кресла пассажирами, летевшими сюда, то принимался смотреть сквозь иллюминатор на далекую землю, проплывавшую под самолётным крылом. В начале полета она была ровна и безжизненна, словно иная, красновато-серая планета. Потом на её однообразном фоне появились черные или ворсистые, зеленоватые квадраты полей. Временами то там, то тут возникали кляксы степных озер, с высоты лишенные привычного блеска и окрашенные в цвета засвеченной фотобумаги. А пески и невысокие горы напоминали безбрежный муаровый плащ. И вот, когда глаза устали от бесконечности серо-розового цвета, сначала краем, потом, захватывая все большее пространство, появилось лазурного цвета море. Было оно светлее неба и светилось яркой отчаянной голубизной. За ним пошли сплошные посевы, похожие на грубую ткань, затканную зеленой ниткой. И среди них, словно разграфленные короткими черточками, нанесенными уверенным резцом, появились на теле земли симметричные клеточки – города.

Почти одновременно с землей изменилось небо. И первое облачко, проплывшее глубоко внизу, появилось здесь, над Аральским озером. Оно походило на льдинку, совсем прозрачную, тающую в бокале с коктейлем, или на обороненный клочок ваты.

С резью в глазах Маэстро задернул шторкой круглое окошко, откинул спинку кресла и в который раз стал пробегать чеканные газетные строчки.

… 9 апреля… – читал он, – … в Советском Союзе в целях отработки космической системы для дальних межпланетных полетов осуществлен экспериментальный запуск многоступенчатой ракеты-носителя с автоматической станцией «Опрос-1»… Координационно-вычислительный центр ведет обработку поступающей информации…

«Опрос-1»…

Остряки сразу же окрестили его «Опоросом». Маэстро прикрыл глаза и перед ним всплыл высокий, пронизанный светом зал монтажно-испытательного корпуса: красная, протянувшаяся под потолком станина мостового крана с будочкой оператора и серые, вытянутые вдоль стен ракеты-носители, «носильщики», как их называли. Со стороны они казались стройными и легкими, но каждый раз, когда ему приходилось пробираться под ними, он втягивал голову в плечи и пытался прошмыгнуть побыстрее, как будто чувствуя на себе их вес. Так продолжалось очень долго, пока он не привык.

…В 7 часов 11 минут московского времени, – читал он в другой газете, система ориентации привела станцию в заданное положение относительно небесных светил. После этого была включена специальная управляющая двигательная установка, сообщившая станции дополнительную скорость…

9 апреля с автоматической станцией «Опрос-1» было проведено несколько сеансов радиосвязи… В 13 часов 41 минуту была выполнена точная коррекция траектории станции с использованием прецизионных управляющих двигателей… Эксперименты со станцией «Опрос-1» продолжаются…

Довольно скоро Маэстро надоело всё. Надоело смотреть в иллюминатор, притворяться спящим, перечитывать в который раз одни и те же газеты. В них было всё правильно и по делу, но излагалось строгим, казённым языком. И выходило так, будто не было раннего утра, когда будили всех в гостинице, чтобы везти в то место степи, где были поставлены громкоговорители, транслирующие прохождение команд. Было по-зимнему холодно, и все сидели в автобусах и только перед самым стартом выбрались из него. Разминали ноги, смеялись, шутили, чувствуя острый холодок волнения.

Телеметристы привезли с собой мяч и тотчас начали гонять его, забивая «штуки» между автобусных колес. Затем все притихли, начали ждать, однако старт получился неинтересным. Ракета, оторвавшись от медленно всплывающего за ней дыма, тотчас же пропала в низких облаках.

Через час после старта все потянулись в МИК. Стенды еще были расставлены в зале вокруг того места, где совсем недавно стояла межпланетная станция. Она была белая, словно снежная баба, пока ещё без теплоизоляционного покрытия с красными крышками датчиков и панелями солнечных батарей. Точно тысячи змей, опутывающих её, вели от неё к пультам многочисленные кабели. А теперь они лежали возле пультов, похожих на малогабаритные клавесины, спутанные и ненужные, с разъемами на концах.

Многие по привычке заглядывали в зал, но необычная пустота и замершие стенды действовали угнетающе, и любопытствующие торопились уйти.

В комнате с табличкой «Оперативная группа» на втором этаже, в обыкновенной комнате с лампами дневного света на потолке, с простыми столами, обернутыми бумагой, диваном и политической картой мира на стене, с трассой полёта и зонами НИПов[7] специалисты, оставшиеся на полигоне, должны были встретить первое сообщение: быть или не быть?

Было тесно, сидели на столах и на подоконнике, разговаривали, но вот постепенно все начали замолкать. Быстро вошел Главный – двадцатый. Сидевшие на столах начали незаметно с них сползать. Но Главный не обратил внимания, никого не выгнал, сел рядом с оператором. Дежурный покрутил ручки и в комнату, наполняя её и подчиняя общее внимание, поползло потрескивание эфира.

– Сотый, я двадцатый… Сотый, я двадцатый…, – монотонно повторил оператор.

– Я двадцатый…

– Двадцатый… Я сотый, слушаю вас.

– Как меня слышите?

– Вас понял, слышу хорошо.

– Передавайте нам информацию по мере поступления.

– Вас понял.

Потянулись тягучие минуты ожидания и было слышно по громкой связи, как вызывали Сотого.