стало слишком интересно послушать, как я плююсь ядом и как парни реагируют.

– Откуда ты такое знаешь? – спросил Вова, прекратив общее ржание.

– Спроси чего полегче.

– Ладно. Ты местная?

– Нет.

– А откуда ты?

– А есть разница?

– Да я просто спросил, гля!

– Не надо этого знать.

– Почему?

– Потому что я не хочу.

Рассказывать им, откуда я и почему оказалась здесь, я не собиралась. Я всего лишь работаю с этими парнями, им необязательно становиться моими друзьями. Я их совсем не знаю и не хочу, чтобы они знали обо мне что-то лишнее. Еще одна особенность моего характера: не люблю становиться для кого-то открытой книгой – мне кажется, когда о тебе что-то знают, то в любой момент твою защиту могут пробить. Лучше оставаться темной лошадкой, если уж на то пошло. Ведь чем ближе подпустишь к себе человека, тем короче нож ему понадобится.

В сущности, ребята оказались неплохими. С чувством юмора, с трудолюбием, без зазнайства и занудства – простые работяги. В словесных перепалках или спорах с ними работа протекала незаметно и не так тяжело. К девяти вечера мы выгрузили и перетягали все коробки, сделав всего один двадцатиминутный перерыв на еду.

Жадностью тоже никто не отличался: все трое предложили мне понемногу от своего пайка, и я без стеснения поужинала с ними, в своих манерах, далеких от этикета. Поглядев, как я ем, парни тоже не стали выпендриваться: брали еду руками, поднимали что-то с земли, вытирали подбородки тыльной стороной ладони, в общем, делали все, от чего у воспитанной леди побежали бы мурашки по коже. Но я сама ела как мужик, так что ужаса у меня это не вызывало.

К концу рабочего дня я поняла, что практически перестала быть для них бабой, а приобрела статус, более близкий к переходному состоянию от девушки к пацану, равному им. И не только в их глазах, как оказалось.

– Ну что, ребята, – подчеркивая последнее слово, подошел к нам Семеныч. – Хорошо поработали. Есть десять тысяч на четверых, делить будем поровну? – намекая на меня, спросил он.

Я смотрела на него исподлобья, пытаясь понять, что он имел в виду: платить мне меньше, потому что я девушка, или в силу того же факта платить за мой труд дороже, чем парням?

– Яна работала наравне, – сказал негласный лидер. – Так что поровну, Евгений Семеныч.

– А вы успели стать командой, – заметил он, отсчитывая купюры. – Девица неплохо влилась в мужской коллектив.

– Девица? – переспросил Витя. – А, вы Яну имеете в виду? Вы бы аккуратнее с такими словами, Евгений Семеныч. Девицей ее хочется назвать в последнюю очередь.

– Вот поэтому вы так неплохо и поладили. Завтра в то же время на этом же месте. Не опаздывать.

Получив свои кровные две с половиной, я расцвела от счастья, несмотря на подступающую после работы боль в руках и прессе. Но оно стоило того, мать вашу так, стоило! Мы скинули с себя комбинезоны, положили в кузов грузовика и еще минут пять стояли, попивая воду и как будто бы не хотя расходиться по домам.

Несмотря на мое сопротивление, парни проводили меня на остановку, допытываясь, как далеко я живу, и не надо ли довести меня до самого дома. Боялись, что буду добираться домой по темноте. Я отпиралась, как могла, уверяя их, что смогу за себя постоять. После троекратного «до завтра, Ян!», меня отпустили, и я села в свой автобус, мечтая, как приеду сейчас в общагу, накуплю домой кучу вкуснятины в продуктовом, как удивится Ольга, как наконец-то я ее накормлю, а не она меня.

Усталость разливалась по всему телу чугунными струйками, отяжеляла конечности, голову, веки. К супермаркету я шла уже в разы медленнее, а с покупками выходила, еле-еле переставляя ноги. Один раз в жизни я чувствовала такую усталость, приходящую постепенно, накатывающую волнами – но тогда нам пришлось очень долго убегать и прятаться от полицейской машины. Сейчас было даже хуже, меня на ходу клонило в сон, и до нашего этажа я доплелась из последних сил.

Ольга, увидев меня с пакетами, в непонятном ужасе округлила глаза и бросилась помогать, осыпая вопросами. Единственное, что я смогла сделать, это вручить ей пакеты, дойти до койки и свалиться замертво, в полусне слушая ее возгласы, но не имея достаточно сил, чтобы ответить.

– Яночка, Яна, что с тобой? Где ты была так долго? Почему ты так плохо выглядишь? Ты заболела? Яна, ответь! Яна! – через пелену накрывающего сна еще доносились звуки реальности. – Ты хоть поешь чего-нибудь, господи, да у тебя ведь жар, давай измерим температуру! Яна! Ты спишь?..

Руки Ольги касались моего лица, шеи, лба, но я уже засыпала, так и не пошевельнувшись. Даже разуться не было сил.

***

Сон мне приснился бредовый, как будто я лежу на кровати, а меня раздевает Довлатов, да с таким серьезным выражением лица, будто пишет докторскую. Наутро я поняла, почему мне снилось именно это. Оказывается, вчера, когда я вырубилась, Ольга так и не смогла добудиться меня, и ей пришлось разуть и переодеть меня спящую, вытащить из-под меня одеяло и накрыть.

– Ты даже не проснулась, – рассказывала она, – тебя выстрелом из пушки было не разбудить. А сейчас ты позавтракаешь и расскажешь мне все, как миленькая.

– Что рассказывать-то? – я потягивалась в кровати, скрипя зубами от боли в костях и мышцах. Кажется, что-то было растянуто, но болевые ощущения настолько спутались и смешались, распространяясь по всему телу, что понять, где конкретно больнее всего, было невозможно. – Ай, блять…

– Что-то болит? – обеспокоенно спросила Ольга. – Вчера у тебя температура была.

– Да тебе показалось, – улыбнулась я сквозь силы. – Нет, ничего не болит. Только жрать охота.

– Ну так ты вчера столько всего накупила, я офигела. Пошли, поешь. А потом расскажешь, что это там за клумбы такие, что ты свалилась на кровать, слова не сказав, – в голосе слышалась ирония: Ольга все просекла и собиралась устроить допрос.

– Какая разница, что я делала? – я села за стол, а подруга вытаскивала из холодильника еду, выкладывая все передо мной. – Главное – результат. Деньги.

– То есть, это были не клумбы, – утвердительно кивнула Оля.

– Ну да.

– Но говорить, что это, ты мне, конечно же, не станешь.

Я поспешила забить рот едой, чтобы сослаться на поговорку «Когда я ем, я глух и нем» и виновато пожать плечами.

– Ладно. Надеюсь, ты не вагоны разгружала, – наливая мне чай, говорила подруга будто бы сама себе. – Ты бы так себя не гробила – вчера ты была похожа на