— Я буду тебе очень обязан, ромей, если впредь ты станешь называть меня либо древингом, либо готом, либо венедом, а слово «варвар» мне не нравится.

— Я не хотел тебя обидеть, — развел руками Фронелий. — Пусть будет «древинг».

— Так как же с охраной? — спросил Оттон.

— Обоз сопровождают две тысячи клибонариев и пять галльских легионов, по тысяче человек в каждом, которые Валентиниан решил перебросить в Панонию. Для вас, готы и венеды, будет лучше, если они туда не дойдут.

— А сколько легионов у Лупициана?

— Трудно сказать, — пожал плечами Фронелий. — Но, думаю, Валент понимает, что во Фракии неспокойно, и оставил под его рукой достаточно сил, чтобы уберечь обоз от случайного наскока.

— В таком случае нам следует разбить Лупициана раньше, чем он соединится с галльскими легионами, — сделал правильный вывод из сказанного боярин Гвидон.

— А откуда ты узнал о золоте? — спросил у Фронелия Руфин.

— Четыре дня назад мы перехватили гонца, посланного комитом Ацилием к императору Валенту, — охотно пояснил магистр. — Честно говоря, я полагал, что Валент дождется легионеров, присланных старшим братом, и лишь затем двинется на нас. Но император рассудил иначе.

— Ацилий человек опытный, — задумчиво проговорил Руфин.

— Тем больше нам будет чести, если мы его разобьем, — усмехнулся Оттон.

— Вот слово не мальчика, но мужа! — восхищенно прицокнул языком Фронелий. — Вперед, венеды и готы, вас ждет слава и золото. А что еще нужно воину в этой жизни?

— Я бы добавил сюда еще и женщин, — усмехнулся Придияр.

— Браво, древинг! Тебе следовало бы родиться в Риме или хотя бы пожить в нем.

— Я принимаю твое предложение, ромей, — кивнул Придияр. — Сил, чтобы захватить Вечный город, у меня пока маловато, но я хотел бы, по крайней мере, увидеть его своими глазами.

Высокородный Лупициан вышел к границам Илирика точно в срок, согласованный с комитом Ацилием. Под рукой у Лупициана было пять легионов пехоты и полторы тысячи клибонариев — сила вполне достаточная для того, чтобы принять ценный груз и доставить его по назначению. В более спокойные времена для сопровождения императорского обоза с избытком хватило бы и одного легиона. К сожалению, по Фракии еще бродили недобитые шайки самозванца Прокопия, и Валент решил не рисковать. Кроме того, до Лупициана допели слухи о появлении на границе Фракии конных варваров, числом не то в пятьсот, не то в тысячу человек. Вряд ли столь малый отряд рискнет углубиться на территорию Римской империи, но и выпускать чужаков из виду тоже не стоило. Лупициан приказал трибуну Монцию обследовать окрестности и теперь с нетерпением ждал результата.

Свой шатер опытный комит разбил на вершине холма, едва ли не самого высокого в округе. Дорога, вымощенная камнем, огибала этот холм справа, а слева темнел густой лес, вызывавший у Лупициана немалое беспокойство. Комит, выросший в большом городе, к густым фракийским лесам всегда относился с подозрением. И предпочел бы сейчас оказаться либо в Сирии, либо в Иудее, где густые заросли столь же редки, как и полноводные реки. У подножья холма расположились пешие легионеры. Порядок в лагере царил образцовый, и комит остался доволен осмотром. Клибонарии, относившиеся к пехоте с легкой долей презрения, раскинули свои палатки чуть в стороне. Расседланные кони мирно поедали сочную фракийскую траву почти у самых зарослей. Лупициан предпочел бы, чтобы клибонарии всегда были у него под рукой в полной боевой готовности. К сожалению, люди и кони, проделавшие немалый путь, нуждались в отдыхе, а комит был слишком опытным военачальником, чтобы этого не понимать.

— Что слышно об Ацилии? — обернулся Лупициан к корректору Скудилону, стоящему за его спиной.

— Комит в двух днях путь от границы. Послезавтра он будет здесь.

Лупициан терпеть не мог Скудилона, но в данном случае это не имело никакого значения. Этого худого долговязого человека приставил к комиту сам Валент, чтобы тот лично принял драгоценный груз из рук Ацилия, а также проследил, чтобы ни один денарий не пропал из казны за время пути от Илирика до Константинополя. Что ж, Лупициану меньше хлопот. В конце концов, он полководец, а не финансист. Задача комита состоит лишь в том, чтобы во Фракии, вверенной его заботам, царили закон и порядок.

Трибун Монций, взлетевший на холм с порозовевшим от долгой скачки лицом, спешился в десяти шагах от комита и вскинул руку в воинском приветствии.

— Мы не обнаружили в окрестностях ни одного подозрительного лица, высокородный Лупициан.

— Неужели? — скривился комит. — Тогда объясни мне, Монций, кто эти люди, собравшиеся у кромки леса?

Монций обернулся и растерянно уставился на заросли, темневшие у горизонта. Именно туда указывал перстом Лупициан.

— Видимо, это пастухи, — растерянно произнес он.

— И кого они пасут?

— Наших коней.

— Увы, Монций, эти люди не пасут наших коней, они их воруют.

Похоже, комит был прав, и бесчинства, творимые негодяями, заметили наконец и клибонарии. К счастью, у них нашлись под рукой оседланные кони, и по меньшей мере пятьсот разъяренных всадников бросилось вслед за похитителями, которые уже успели скрыться в лесу с украденным табуном. Какое счастье, что императору Валенту служит не только трибун Монций, но и комит Лупициан, у которого все же хватило ума не гнать всех лошадей на пастбище, а придержать часть из них в лагере. Лупициан надеялся, что клибонариям удастся догнать и наказать обнаглевших конокрадов.

— Как ты думаешь, светлейший Монций?

— Я просто уверен, высокородный Лупициан, что клибонарии вернут лошадей и уничтожат шайку воров.

— Значит, ты даешь руку на отсечение, Монций, что, кроме конокрадов, в том лесу нет никого?

— Даю, комит.

Оптимизм трибуна понравился Лупициану, но беспокойство почему-то не покидало его. И он продолжал стоять на вершине холма под палящими лучами солнца, доводя тем самым свою утомившуюся свиту до белого каленья. Однако никто из трибунов, не говоря уже о чинах меньшего ранга, не осмелился напомнить комиту об отдыхе. Тем более что клибонарии, погнавшиеся за конокрадами, почему-то не спешили возвращаться обратно. Хотя времени уже прошло столько, что его вполне хватило бы для разгрома целой армии.

— Мне кажется, высокородный Лупициан, что тебе пора поднимать легионеров, — сказал вдруг треснувшим голосом долговязый Скудилон.

— Я не нуждаюсь в твоих советах, корректор, — резко оборвал выскочку комит. — Позволь уж бывалому военачальнику самому принимать решения.

— В таком случае хотя бы посмотри, что делается у тебя за спиною, — вскричал Скудилон.

Лупициан обернулся столь стремительно, что едва не сбил с ног перетрусившего корректора. Лицо комита сначала побледнело, а потом побагровело от ярости, похоже, на какой-то миг он даже потерял дар речи. Тем не менее, собравшись с силами, он все-таки сумел прохрипеть сигнальщикам, стоявшим в отдалении: