Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не далее, чем в полутора метрах веером антрацитового крошева и клочьев магмы разорвался заряд, выплюнутый вулканом. Толчок ударной волны заставил Николая очнуться. Он здесь и сейчас, при полной боевой экипировке и в здравом уме. Его жизнь с ним от и до, начиная от первого писка в роддоме и заканчивая мучительно долгой секундой агонии.
Николай обратил лицо к горячности туч. Контроль — для живых.
Хаос танцевал сальсу.
Он видел себя крохотной иглой, песчинкой, что хотела вернуться домой. Покажется странным, но тогда в роли дома виделся Груэлл… Великолепное пиршество мифических персонажей. Так его и приняла темнота — ни добрая, ни злая, ни милосердная — никакая. Просто щелкнул выключатель.
Николай содрогнулся и ухватился за эфес меча. Вокруг пылала преисподняя — даже внутри… Но альтернатива хуже — уродцем ковылять за Хорошими Людьми.
Равнодушное Средоточие сохранило память тоскливого бытия Гээлла. С воем, застрявшим в горле, Опустошитель вспомнил Мег… За маревом воскрешения он почувствовал ее — Белую Смерть. Она находилась так близко…. Мог коснуться ее…
И прикончить!
Из-за глухого монолита охотничьей брони раздался крик, рвущий спектры. Ничего человеческого, лишь ярость, требующая освобождения.
Бьющая через край энергия, точно маяк зажгла Иллитерий, вознесенный к пепельным тучам.
Планета затихла, прислушалась… и, словно осознав всю мощь незваного гостя, содрогнулась, выплескивая из недр магматические ленты.
Взрыв, другой…
В радиусе семи метров от Николая невидимая кисть раскрасила камни в яркие радужные тона. Валуны, булыжники, безразмерные обломки воссияли на краткий миг, чтобы затем, поплыв знойной пеленой, застыть в антрацитовых кавернах…
Жгучим ударом колыхнулся воздух. Вулканическая гряда перекрученным жгутом разлетелась в клочья. Багровой волной плеснула порода… Над лабиринтами скал, затмив полмира, вознеслась дрожавшая стена плато, в сотне метрах левее озеро магмы короткой вспышкой превратилось в бездонный котлован.
Мрак неудержимо поглощал вулканические массивы. Оставлял пустоту, которую планета не могла восполнить. Случайно столкнувшись с бешенством димпа, часть безвестного мира погибла, так и не родившись.
Когда счетчик бэргов достиг восьмого десятка, Николай замер. Хватит! Неконтролируемые чувства, разрывавшие сознание, выплеснуты. Пора откланяться и перебраться в безвестный тихий уголок, где спокойно обдумать дальнейшие планы.
Короткий взмах пробудил червоточину перехода, что вспыхнула, коснулась изваяния лорда и… свернулась в череду затухавших всполохов-огоньков.
На сей раз точка прибытия располагалась в черте шелестящего прибоя. Николай торопливо отступил прочь — на шаг, два, в податливые барханы песочного крошева. Следом накатила волна. Широким полукругом пригладила песок, схлынула безвредными ручейками, затемняя пляж…
Губы димпа искривила усмешка. Он представил Мег на месте вулканического мира. Картинка желанная до дрожи — вспышка, вуаль тьмы, вселенская судорога и нет великого города. Видение яркое, как леденец. Но то лишь кусочек паззла, а в апогее — лелеемая Т’харом семья, что по мере сил и в полном составе оказала Эдэе поддержку. Они сыграли в сучью игру… Опустошитель ногой взбил облако песка. За ниточки дергала толпа.
Марионетка.
Забавное и необидное слово. Николай глубоко вздохнул: он не прикончил Эдэю лишь потому, что хотел паззл целиком. Жрать так жрать; пусть ответят скопом. Массированная атака ладоржской обители и ликвидация участников спектакля — просто вишенка на торте…
Он удовлетворенно кивнул возрожденной цели и обратил внимание на зарисовки приютившего мира.
Серая полоса пляжа. Мерные колыхания водных просторов лизали изъеденную штормами насыпь, что тусклыми наплывами тянулась к подножию скальной гряды. Над островерхими каменными зубьями плыли серые тучи. Среди камней виднелись бурые пучки водорослей и осколки неведомых раковин. Равномерный плеск играл с тишиной.
Дезактивировав шлем, Николай подставил лицо слабому ветерку. Свежести немного, но лучше, чем фильтрованный суррогат. Пахло йодом и еще чем-то пряным.
Изменился звук — привычный ритм шороха…
Ладонь димпа коснулась эфеса меча. Метрах в тридцати от берега длинной малахитовой лентой слева направо перетекло нечто гигантское, с шипастым спинным плавником.
— Хорошего дня. — Опустошитель кивнул расходившимся кругам. Плюхнулся на песочную подушку и спустя минуту напряженных раздумий извлек из ткани Средоточия бутылку красного вина и два фужера. Вместо штопора послужил безотказный Иллитерий, срезавший горлышко с магической чистотой.
Алый ручеек вина гипнотизировал. Едва иссяк, Николай укрепил один бокал в песке, подхватил второй и, еще разок глянув на нескончаемость скалы, скромно чокнулся с виртуалом:
— С возвращением.
Напиток приятный — терпко-сладкий и на удивление мягкий, способствующий размышлениям. Рай для стратегических наработок. Пей и думай…
Николай допил и вновь наполнил бокал. С планированием затягивать не следовало. Эдэя предупредит Т’хара, Т’хар — всю секту, и к хренам — влет не взять. Да и при самом благоприятном раскладе атака потребует выложиться по максимуму. Необходима армия с адекватным боевым потенциалом. Где взять, как найти?
Николай утер с губ винные капли. Прислушался к шелесту волн… Ответ пришел яркой вспышкой.
Не столь далекое прошлое. Стараниями неназываемой он участвовал в спектакле, сюжетная линия которого взывала к освобождению родни из лап тварей, обладающих способностями к пси-воздействию. Заполучив столь талантливых вербовщиков, он обретал реальную возможность найти исполнителей задуманного удара. Собрать легион и насладиться послевкусием… Считай, обдумал. Долгие мысли множат печали.
Отбросив пустой бокал, Николай легко вскочил на ноги — не терпелось начать. Недостаточный запас бэргов? Есть отменный способ восстановления заряда. Рухнуть в наполненное болью ничто смерти, пройти коридор воскрешения и энергии хоть отбавляй. Он вновь хотел прикоснуться к трем дверям — там так привычно…
Опустошитель склонился к песку и легким прикосновением опрокинул второй — непочатый — бокал. Тускло блеснув гранью, фужер медленно завалился на бок.
Алый росчерк плеснувшего вина создал последнее видение мира.
Гулко ударил прибой.
***
Новый болевой приступ согнул пополам, да так, что колени едва не ткнулись в каменистую поверхность негостеприимного плато. После смертельных объятий иной стороны тянуло блевать. Три извечных двери напомнили, что в любом деле важна практика — отвык умирать, страдай.
— Сука, — прохрипел он, распрямляясь. Грех жаловаться: по сравнению с родней, перенес обращение легко. Разве что быстрая смена обстановки — пляж, водоворот, туман, дверной провал, мир тьмы — слегка раскачала психику.
Несколькими глубокими вдохами Николай избавил пространство от муара тошноты и осмотрелся. Туда ли попал?
Незабываемый пейзаж затопил сознание удушливой волной. Бурая равнина, иссеченная красноватой пульсацией трещин. Полупрозрачные желтоватые дымки над изломами, складки лавы, присыпанные пеплом, и чадящий купол неба.
Серный запах усилился. Опустошитель
