– Вино – штука коварная. То ты, кажется, трезв, а то внезапно пьян. Давайте помогу вам подняться.

Сезар сел, потом встал, опираясь на руку Трюшона, и тут же согнулся, прижимая ладонь к животу. Журналист на него подозрительно смотрел.

– Что с вами? Как это он вас с одного удара уложил? Вы же воин ого-го, я помню!

– Неудачно попал по метке Угря.

– А, черт. Идемте, я вас до дому доведу. Надеюсь, квартира ваша не на борту судна в темном море?

– Погодите, – с усилием выпрямившись, Сезар шагнул к сидевшему у столба Задире Пьеру; тот глянул бешеным красным взглядом, заелозил сапогами по грязи, попытался встать, но не вышло.

– Ты… ублюдок…

– Сударь, – холодно спросил у него виконт, – вы хотя бы понимаете, что вас сейчас едва не подстрелили?

– А может, вас? – сказал журналист. – Врагов у вас тут, я посмотрю, предостаточно, ваша светлость.

– Он стрелял дважды. Два пистолета. Первый выстрел, когда я уже упал; хорошо, он мог нажимать на спусковой крючок, когда я падал, и потому промахнулся. Но второй выстрел был через три секунды, у неизвестного имелось время понять, кто именно стоит на ногах, а кто лежит в грязи. Он стрелял в Задиру Пьера.

– Это объяснимо, – фыркнул Трюшон, с неприязнью глядя на лежавшего пьяницу-лейтенанта. – По мне, так лучше бы прикончил. Его врагов уж больше, чем ваших, могу мамой поклясться. Идемте.

– Подождите. Давайте оттащим Задиру Пьера в трактир или позовем его товарищей. Кажется, сержант из роты лейтенанта де Бриссона здесь, я видел его мельком; сдадим ему на руки начальника, пускай заботится.

– Излишне вы, виконт, добрый, – посетовал Трюшон. – Все бы вам людям помогать. Эх, на что не пойдешь ради интервью. Беремся.

Пока шагали на квартиру, Сезар почти перестал горбиться. Трюшон все распространялся по поводу виконтового безрассудства и умения находить неприятности на свою голову.

– Вы сколько пробыли в полку?

– Это третий день. Двое суток.

– Поздравляю, – в голосе Трюшона ехидства хватило бы на десяток светских острословов. – И уже успели обзавестись впечатляющим количеством врагов и поклонников.

– До капитана де Эмона мне далеко, – буркнул Сезар.

– Это кто еще такой?

– Наш покойничек. Я сейчас вам расскажу, только дойдем.

Но поговорить сразу им не удалось. Потому что когда виконт, пройдя коридором, распахнул дверь в свою комнату, то едва не споткнулся о мертвого Флорана.

Камердинер лежал животом на полу, повернув голову, так что было видно его удивленное лицо, не сумевшее в смерти сохранить присущую Флорану невозмутимость. Сезар отступил на шажок, отодвинув назад тут же умолкнувшего Трюшона, и присел на корточки. Коснулся шеи мертвеца, подержал немного пальцы, потом закрыл ему глаза. Крови натекло много: Флорану перерезали горло. Кровь была на столе, и на стуле, и немного на стенах, и целая лужа – на полу.

Кроме того, в комнате царил беспорядок, которого Сезар не оставлял, уходя, и вряд ли его учинил Флоран. Как будто здесь что-то искали, мучительно быстро, торопясь, а потому неаккуратно. Белье на кровати дыбом, бумаги Сезара в беспорядке.

И самое интересное – на стене красовалась надпись углем. Крупные корявые буквы, одно только слово.

«Предупреждение».

Журналист помолчал и грязно выругался, совсем как Задира Пьер недавно.

– Это же Флоран, я его помню. Ваш камердинер, верно?

– Да. Трюшон, прошу вас, помолчите. Я думаю.

– Думайте вслух, черт вас дери! Я нервничаю.

– Он видел убийцу, – сказал виконт, задумчиво глядя на стол.

Нервничать Ксавье сразу перестал и заинтересовался:

– Что? Отчего вы так решили?

Стараясь не запачкать сапог, Сезар переступил через лужу крови и наклонился над столом; в старом выщербленном зеркале отразилась физиономия еще более печальная, чем утром.

– Флоран сидел за столом и чистил ложки, видите? Он возит с собою приборы для меня, с фамильными гербами, и очень любит полировать. Сидел и натирал тряпицей. Убийца вошел через флигель; вполне возможно, он хотел только оглушить Флорана, но тот увидел в зеркале отразившееся лицо, повернулся – потому стул так стоит, – и убийца перерезал ему горло. Флоран упал, руками схватился за горло, пытался подняться, но кровь шла слишком быстро. Он умирал, наверное, минуту, – Сезар читал следы на полу, как отпечатки лап животных в лесу читает опытный охотник. – Пока Флоран умирал и еще две-три минуты после убийца обыскивал комнату.

– А что он искал? – хмуро поинтересовался журналист.

– Не знаю. И это самое печальное. Если бы я знал, то мог хотя бы предположить, кто убийца, – тут Сезар не выдержал и сорвался: – И какого черта он прикончил моего камердинера, дьявол его побери!!!

– Тут на стенке написано «Предупреждение», – указал Трюшон, – вы заметили?

– Да. Не трогайте ничего. А лучше сделайте доброе дело, пройдите вон туда по коридору и загляните к полковнику. Возможно, он там или первый адъютант, Тьерри де Симон. Приведите его сюда.

Трюшон, да благословят его боги, мгновенно исчез. Сезар обошел Флорана снова, стараясь не смотреть на лицо убитого камердинера (почему-то было мучительно стыдно это делать), и заглянул во флигель. Виконт опасался за судьбу Мари и еще боялся, что она могла впустить убийцу. В таком случае Сезар проклянет свое милосердие и придушит мерзавку собственными руками. Даже если она герцогиня инкогнито.

Но Мари, как выяснилось, была ни при чем, так как примчалась первой. Она остановилась в дверях, тоненько пискнув, как придавленная мышь. В руках у женщины была грязная тряпка, с которой срывались и падали на пол крупные темные капли. За Мари прибежал де Симон, без мундира, а журналист топтался позади в коридоре и громко ругался.

Тьерри отодвинул женщину с дороги и занес ногу, чтобы шагнуть в комнату, однако Сезар остановил его:

– Не надо. Вы мне все следы затопчете. Где полковник?

– В штабе, – Тьерри разглядывал труп. – Вот так история…

– Где были вы и она? – Сезар указал на Мари.

Де Симон в некотором смущении на нее покосился.

– Она… мыла полы у полковника в кабинете, а я присматривал. Она во всем доме полы вымыла, сначала у вас, потом попросилась у меня, а потом у полковника.

Можно перевести дух: это не Мари и не Тьерри, что еще лучше. И первый адъютант сказал правду: пол блестел, прекрасно отмытый, и на нем были две цепочки следов.

Следы виконта и следы убийцы.

Сезар присел, рассматривая неровные отпечатки; несомненно, армейские сапоги, и это все, что можно понять. Из комнаты следы вели в подсобку. Если бы не вымытый пол, их можно было бы спутать со следами самого Сезара, ибо убийца тоже пришел сюда по грязи. Пришел всего четверть часа назад, не более.